хватит. Вы уже злоупотребляете, мы так не договаривались». Но такие случаи бывали всё реже и реже.
Не могу не рассказать и о тяжёлой странице в истории нашего знакомства. Виктор Шалвович был весьма требователен к окружающим, терпеть не мог в людях необязательности. Как-то в конце одной из наших встреч я, прощаясь, сказал, что мы встретимся снова в ближайшие дни. Потом закрутился, всё дела какие-то, неурядицы, и позвонил я ему только через месяц или два. Виктор Шалвович встречаться не захотел и сказал, что между нами всё кончено. Я написал ему письмо, в котором изложил свои обстоятельства, не позволившие мне позвонить раньше. С большим трудом удалось восстановить контакт.
После этого постепенно отношения приобрели ещё более близкий душевный характер, как мне кажется. Мы вынашивали планы совместной поездки в Тбилиси, а 12 июня 2002 года, в годовщину смерти Булата, побывали у него на могиле и у памятника на Арбате. В тот же день съездили на Донское кладбище, где покоятся тётя Маня и дядя Вася Окуджава. Как недавно мне стало известно, и дядя Николай Окуджава, расстрелянный 4 марта 1939 года, тоже захоронен на Донском кладбище – в братской могиле.
Очень хорошо провели мы этот день с Виктором Шалвовичем. Расставались ненадолго…
После этого я пропал на полгода. Личные обстоятельства сложились так, что было не до Тбилиси, ни до чего… Когда опомнился, было страшно уже звонить Виктору Шалвовичу. Всё-таки набрался смелости, позвонил и услышал то, что и должен был услышать. Ни о какой совместной поездке в Тбилиси уже не могло быть и речи.
…В октябре 2003 года я, вернувшись из Тбилиси, сразу направился к Виктору Шалвовичу. Была уважительная причина: я привёз ему письма от родственников и несколько фотографий, сделанных мною во время поездки.
Виктор Шалвович встречаться не захотел, а письма и фотографии просил опустить в почтовый ящик. Но я не был обескуражен – он отойдёт. Прочитает, как хорошо обо мне говорят его тбилисские родственники, посмотрит фотографии и отойдёт. Не хватило времени – через месяц Виктора Шалвовича не стало.
Школа была, как я уже обмолвился, двухсменная и работала практически целый день. И после уроков иногда приходилось то в колхозе потрудиться, то мероприятие какое-нибудь с колхозниками провести. А ещё тетради надо проверить, к следующему уроку подготовиться. Так что на домашние дела Галине времени оставалось мало. Да и непривычной она была к тяжёлому деревенскому быту. К тому же она ждала ребёнка и чувствовала себя неважно. Особенно тяжело было носить воду из колодца – он был далеко внизу, под крутым холмом. А зимой, в гололед!..
Ещё в начале их жизни в деревне, в октябре, молодых приезжал навестить отец Гали Василий Харитонович. Погостил несколько дней, увидел, как тяжело дочери живётся в деревне, подкинул им деньжат и велел нанять помощницу по хозяйству. В тот важный год, когда Галя должна была сделать его дедом, он ещё несколько раз приезжал.
Коллега по работе предложила Гале взять в работницы девчонку из Васильевки, сестру своего мужа. Девочку