по источнику сигнала, но потом решил, что такие сложности были ни к чему: было много просто пустующих квартир. Непонятно было и то, куда подевались все государственные и окологосударственные структуры: не было слышно ни официальных каналов МЧС, ни военных, вообще никого. Такое чувство, что они выключились вместе с электричеством. Отдельные разрозненные сообщения, прорывавшиеся в общем шуме, не вызывали доверия.
– Кем были твои родители? – из-за плохого самочувствия и маски мой голос звучал глухо.
– Отец хирург, мама была дизайнером.
Голос Жанны звучал очень слабо.
– Оба были на работе, когда всё началось? – спросил я.
– Да.
Я не знал, какие эмоции вызовет в ней разговор о родителях, но это уже было не особо важно. Главное было вырвать её из оцепенения и токсической апатии. Глаза Жанны склеивались, но не только от сонливости – ещё от гноя. Отрава, циркулировавшая в нашей крови, постепенно стала прорываться наружу в виде всевозможных выделений. Не представляю, что чувствовало это юное создание, если моё собственное тело было противно мне самому.
– Мы умрём здесь, – безэмоциональным голосом сказала она.
Я молча крутил колёсико приёмника.
В тот момент было всё равно: умрём мы или нет. Было тошно от самого себя. Особенно тошно от того, что со всем багажом прочитанного и заочно пережитого, я сидел как мешок картошки и ничего не мог сделать. Всё-таки книжный опыт никогда не заменит настоящего, что бы там не утверждали ванильные интеллигенты.
Под монотонное шипение радио я погрузился в токсическую дремоту.
Зов
– Вот так, живёшь-живёшь, а зомби-апокалипсис всё не наступает, – усмехнулся я в пустоту – Мы никогда не ценим то, что имеем. А тем счастливчикам, что этому научились, можно до кровавой пены на губах завидовать.
В тяжёлых снах мне являлись мысли. Но это были не светлые воспоминания о прошлом, которых у меня почти не было, а фрустрация и горечь от того, что я не пользовался возможностями погибшего общества, когда у каждого была возможность развернуться без грязи под ногтями. Понадобился ад на земле, чтобы я начал активно действовать. С этим поражением я живу и теперь, когда пишу это, и буду нести это бремя, пока не умру.
В просветах между тупым тяжёлым сном я заставлял себя вставать и что-то делать. С Жанной было тяжелее: она почти не могла сама передвигаться от тотальной интоксикации организма. Однажды я заставил её убираться в квартире, чтобы чем-то её занять. На короткий период это помогло, но в итоге она потеряла сознание.
Казалось странным, что сотовая связь и электричество выключились. Такое чувство, что сотрудники сотовых операторов и энергетических компаний крутили педали, чтобы энергия и связь поступали в города. Насколько я знаю, большая часть энергии в России вырабатывается атомными станциями, которые вполне могут работать автономно какое-то время, да и сами по себе являются закрытыми объектами, в сущности крепостями.