Робинзоны, мы пришли! – оповестил Петров о нашем прибытии.
«Робинзоны», расположившиеся на подстилке перед костром, повернули в нашу сторону головы. Их отчего-то оказалось не двое, как мы ожидали, а трое. Причем третьей в компании была белокурая пышноволосая девица лет двадцати. Вся троица находилась в той стадии подпития, когда этикет напрочь забыт, условности отброшены в сторону, все друг друга глубоко уважают и обожают.
– О, мои девчонки приехали, – подскочил к нам Олег и принялся чмокать нас поочередно в щечки. – Познакомьтесь, друзья, моя жена Марина и ее подруга Алина. Алина и Марина. В рифму. Прошу любить и жаловать. Жаловать и любить, – глупо хихикал подвыпивший Олег. – А это Густав Шульц и Анечка. Анечка и Шульц.
Девица хмыкнула, смекнув, что мы являемся ее конкурентками, и попыталась поправить коротенькую юбку, не рассчитанную на то, чтобы в ней садиться. Мужчина, лежавший на подстилке, приподнялся на локтях, не в силах принять вертикальное положение. Состояние его оценивалось как среднетяжелое, то есть сидеть он мог, а встать уже не удавалось.
Густав показался мне огромным как великан. Его глаза закрывали затемненные очки в маленькой круглой оправе, которые терялись на широком лице и выглядели как поросячьи глазки. Выпуклый живот оттопыривался под яркой майкой. Рыжие волосы покрывали его руки, грудь, шею, колени, выглядывающие из-под коротких штанин его шорт. Короче, они торчали отовсюду. Если бы меня спросили, кого мне напоминает гость, я бы, не задумываясь, ответила: «Передо мной изрядно ожиревший снежный человек».
Выходит, я обманула Алину, Шульц никогда не был у нас с Олегом в гостях, такое чудо природы я бы определенно запомнила.
– Алина, смотри, почти как мы мечтали, – толкнула я под бок подругу. Она заметно погрустнела.
– К столу, к столу, – звал нас Олег. – По шашлычку, да под водочку. Милые дамы, мы по-рыбацки, шампанское под карасей не пьем. Не обессудьте!
Он выставил для нас рюмки, а Густаву плеснул на дно пивной кружки. Сколько же нужно влить в этого громилу спирта, чтобы он захмелел? Но похоже, здесь на высокоградусных напитках не экономили. Немец был возбужден и игрив. Он постоянно и намеренно падал на девицу, пытаясь пристроить свою голову на ее коленях. Она визжала и сбрасывала его на подстилку, при этом зычно звала:
– Гусь-Гусь! Гу-у-усь!
– Она – кто? Из местных аборигенов? Птицу здесь пасет? – наклонившись к Олегу, тихо спросила я.
– Нет, это она так Густава зовет. Вообще-то она к нам в ресторане прилипла. Как я ни отбивался, ничего поделать не смог. Шульц выпил, сказал, что без нее никуда не поедет, уперся рогом – и ни в какую, пришлось взять. Но ты успокой Алину, эта девчонка ей не соперница. Завтра отправим ее домой. Ну, ты меня понимаешь, есть женщины для души, а есть для тела. Эта из последних.
– Алина сейчас другим озабочена. По-моему, ей Густав как-то не очень.
– Это она зря. Он парень хороший. Хотя и выглядит как снежный человек, жуткий снаружи,