философ, членкор РАН. Представляет науку, на которую в последние десятилетия ни у одного правительства – так уж повелось, – денег не хватало. Как не хватало и почти на все остальное. Однако о науке разговор особый: если, скажем, за бугор утекают танцовщики (как было модно в свое время), то это бьет, конечно, по престижу державы – ну и еще по интересам немногих балетоманов; немногих – потому что их и на самом деле немного, таких, кто действительно любит балет и разбирается в нем, а не просто восклицает: «Ах, балет, ах, Большой!» – чтобы заронить в окружающих мысль, что и он не лаптем щи хлебает, но всю культуру превзошел. Что же касается науки, то тут страдает не одно лишь чувство здорового патриотизма: утекают-то не просто люди, но идеи, а следовательно – разработки, а следовательно – патенты, то есть в конечном итоге – те витамины, без которых хиреет экономика и начинают подкашиваться ноги у обороноспособности. Чтобы вернуть исчезнувших головоногих на круги своя, им надо обеспечить не только заработок (хотя и это весьма немаловажно), не только тот уровень жизни, каким они пользуются на новом месте жительства, но и условия для работы не только не худшие, чем там – немного найдется охотников менять шило на швайку, – но просто значительно лучшие. Строить институты, лаборатории, ускорители, телескопы – много чего; а это – большие деньги. Вот ученые мужи и стали поглядывать в сторону новой партии, которая сейчас представляется им единицей со множеством нулей справа; интересно, что так оно, в общем, и есть на самом деле, а точнее – еще не есть, но обязательно будет в случае, если партия свое дело сделает. Правда, другие тоже обещают деньги, все обещают деньги всем, но никто, кроме этой возникающей партии, не может ткнуть пальцем и сказать: вот они, денежки, видите? Вот тут они лежат, ими можно полюбоваться, даже осторожно потрогать пальчиком, можно попросить, чтобы их на ваших глазах пересчитали и пропустили через машинку, чтобы убедиться, что купюры не из ксерокса; и мало того: эти «живые» деньги можно получить в распоряжение своих отечественных банков, их можно просить у правительства – и оно даст, потому что денег столько, что даже родное государство всего не разворует, что-то останется и на дело. А для того чтобы подобная райская жизнь наступила в действительности, надо сделать сущие пустяки: добиться выполнения одного условия. Потому что деньги приплывут не сами собой, их привезет один человек. Нужно только, чтобы человека этого не отвергли. Вот и пусть приходит. В России кто только не находился у власти; всех она, родимая, пережила – даст Бог, и при этом конец света не наступит, наоборот – настоящая жизнь начнется, и уже мы будем высматривать во всех уголках планеты: а не засветился ли там какой-то новый талант; и если загорелся – навестить его с готовым контрактиком: приезжайте, работайте, вот это ваш институт, а это – дом, а это – все остальное, чего вам захочется, и еще сорок бочек арестантов…
Вот так – или в этом роде – мечтает, наверное, профессор, доктор и член-корреспондент отечественной академии (и еще нескольких зарубежных) Кир�