стена, разделяющая врача и пациента, и я, по идее, не должен был услышать её последние слова. Врачиня думает, что эта стена – её спасение. Но, чтобы понять мысли и чувства собеседника, мне достаточно взглянуть на его лицо. А у этой женщины лицо живое, эмоциональное, да и артикуляция губ, как у хорошего логопеда.
– Социопатия. Это очень серьёзно, – произносит она, кривясь, и вертит в руках стилус.
Будь я прежним, то передёрнулся бы сейчас от омерзения.
Тут не нужно быть большим знатоком психологии, чтобы понять: она боится. Боится того, что я вскочу с места, сломаю невидимую преграду, натянутую между нами, брошусь на неё и попробую укусить её за шею. Я вижу: она мучительно придумывает, что же со мной делать, не отправить ли меня в соответствующее заведение. Но при этом я знаю, что пока поводов для этого нет: до сих пор я не демонстрировал склонности ни к агрессии, ни к суициду.
– Хорошо, что сейчас подобные отклонения можно нивелировать за пару месяцев, – говорит она себе, и затем с явным заискиванием спрашивает меня, не хочу ли я лечь в стационар.
Я не хочу.
Помолчав некоторое время, она всё-таки решается и выносит вердикт:
– Тогда тебе стоит снова начать ходить в школу и начать понемногу вливаться в социальную жизнь, – и со стуком закрывает мою папку.
Половину ночи промучившись без сна, утром я еле-еле поднимаю себя из постели, и то, только из-за того, что отец запрограммировал домашнего робота безжалостно сдёрнуть с меня одеяло и гудеть жутким голосом до сих пор, пока я не встану и не отключу его. Сам отец не появляется в доме уже несколько суток, и следит за роботом и заодно за мной онлайн, через охранные системы дома. Я знаю, что занимается он этим раз или два в день, потому что и без того загружен делами. Также я в курсе, где в доме свободные от камер зоны, и иногда прячусь там, чтобы расслабиться. Поэтому подобная слежка меня не беспокоит.
Завтракать я не люблю, поэтому питательную злаковую кашу приходится выбросить в ведро для органических отходов. Каша вскоре переработается в удобрение для сада, и уж точно послужит куда более значительную службу, чем, если бы я её съел.
Собравшись, выхожу на улицу Погода под куполом Диска, как всегда, благоприятная. Дует лёгкий ветерок, безуспешно пытаясь нивелировать двадцати пятиградусную жару. Целых два солнца, одно большое, другое маленькое, сияют в небе, редкие голубоватые облачка у самой защитной сферы робко жмутся друг к другу, словно зная, что скоро разгонят несколькими разрядами электричества. Сейчас как раз тот самый сезон, когда на открытых полях поспевают фрукты и овощи, поэтому солнечного света нужно много. Из-за слишком высокой температуры воздуха людям приходится носить минимум одежды и пользоваться карманным кондиционером. Но скоро будут достроены теплицы и специальные оранжерейные сооружения, с искусственным солнцем внутри, призванные выращивать еду в куда более подходящих условиях, и нам больше не придётся целых три месяца жить в подобной непреходящей жаре.
В