вести о них откровенные разговоры, были проблемы. Но теперь они решены. Так что если надо – спрашивайте, я вся ваша.
– Мне надо, чтобы ты была от нормальных людей подальше, и вариант последних двух месяцев меня целиком устраивал.
Она соскользнула с подоконника и, держась за него же, дошла до кровати. Села на одеяло и закусила губу, ставшую практически белой. Правильно, обойдемся без истерики, паники, или чем там еще ее может прорвать. Пауза – секунда, вторая, третья…
– Да что я им сделаю-то, людям этим?…
– Ничего. Потому что не в состоянии. Пока что.
– В Поток я тоже вернуться не могу, – сожаления не слышалось, – увы. Дальше-то что?
– Посмотрим. Не в твоем положении новых приключений искать.
– И что у меня за козырное положение?
Все равно кто-то должен ей сказать.
– Ты на втором месяце беременности.
Ее брови поползли к переносице, затем вверх.
– Это шутка?…
– Тебе это кажется смешным?
Она поперхнулась набранным от души в легкие воздухом и заявила:
– Бред. У меня не может быть детей.
Крепко ее приложило. Даже не в силах определить, что правду говорят. Я достал из кармана дважды сложенные пополам бумаги из отчета, бросил на кровать. Сцапала резво. Развернула, бегло прочитала, потом внимательнее. По лицу явственно читались сомнения и вопрос: «Это точно мое?».
– Быть такого не может, – отрезала она.
– Однако есть.
– Как?!
– Я что, на гинеколога похож?
Будущая мать потерла лоб, прищурилась. С размаху швырнула бумаги на подушку и прошипела в никуда:
– Сволочь какая… Скотина… Прибью.
Сомневаюсь, что это было мне.
Шипение стихло, ответно приклеился пристальный взгляд. Нет уж. Достаточно просто уставиться на мысленно нарисованную посередине лба точку – создается впечатление, что смотрят в глаза, но взгляд перехватить невозможно. Это всех бесит, редко кто дольше минуты выдерживает. Эсперы убеждены, что эти фокусы у нас из соображений собственной безопасности. На самом деле наоборот. Нечего себя лишний раз провоцировать.
Она поморщилась, независимо закуталась в халат и обронила:
– Значит, уже зима. Чего ж снега не завезли? Мы хоть где?
– Не в России.
– В жизни бы не догадалась! А это законно? Между прочим, тянет на похищение.
Не там ищет проблему. Впрочем, кто ищет – тот всегда найдет.
– Это благотворительность. Фонд любезно согласился принять личность, недееспособную вследствие психического расстройства. Твоя тетя, как единственная родственница, была счастлива передать опеку. Где тебе быть, решать нам.
Она усмехнулась:
– Так Совет меня удочерил? Мило.
– Вот и чувствуй себя как дома. Останешься здесь, пока суд не признает иное. Но им для этого нужно заявление, подавать которое некому и незачем. Еще вопросы?
– А ребенок?…
– Он тебе разве нужен?
Жертва