минуту до этого Симка не моргнув глазом ела лимон, а тут свело челюсти.
Повисло нездоровое молчание, из которого был только один выход – в такой же нездоровый разговор. Сима не могла заставить себя посмотреть на мужа.
– Ты можешь жить здесь, если захочешь, – убил великодушием Юн.
Войны не будет, поняла Сима, можно выговаривать условия.
Очередное свидание превратилось в совет в Филях.
Строили планы, решали, что делать и куда уехать. Уехать хотелось немедленно, сию минуту, забрать девчонок и бежать из опостылевшего городишки, от бесконечной зимы, от косых взглядов и всеобщего презрения – Симка превратилась в предмет сплетен и насмешек, почти как Моника Левински, которая считала оральный секс ухаживанием.
Неожиданней всего оказалась реакция Алены.
– Все. У меня больше нет подруги, – бросила в лицо Серафиме та. – Ты – предательница.
– Что?! – опешила «предательница». В этом городе сумасшествие передается воздушно-капельным путем.
– Ты предала наших парней, которые остались лежать там в горах. Или в плену.
– Чушь какая! – Симка оглохла от обвинительного пафоса, перестала соображать.
При чем здесь парни? Кого она предала? Значит, войне есть оправдание, а любви нет? Значит, лучше воевать, чем любить?
Чтобы не разрыдаться на радость подруге, Симка побежала.
…Теперь, согревая душу, как обиженный ребенок, обвилась вокруг любимого:
– Давай уедем в Пятигорск.
– Почему в Пятигорск?
– Не знаю, была там в детстве, там природа красивая.
– Лучше в Махачкалу.
– Почему в Махачкалу?
– Там ближе к моим.
– Зачем тебе твои? – В голосе зазвучали ревнивые нотки.
– Ну, так…
– Нам никто не нужен, – поставила жирную точку Сима, – лучше давай уедем в Краснодарский край.
– Хорошо, – уступил Руслан.
Холодная муниципальная гостиница в районном центре, где укрывались от любопытных глаз любовники, внезапно показалась отвратительной ночлежкой, плечи затряслись. Симка спряталась в подушку.
– Не плачь, – попытался утешить любимую Руслан, – все будет хорошо.
– Руслан, ты не обманешь меня?
– Нет, конечно.
– Поклянись.
– Клянусь мамой.
МАДИНА
Боль в ноге, хирург, четырехчасовая операция – все было задвинуто в дальний угол памяти.
– Слышишь меня? Открой глаза, – тряс Антон бесчувственную роженицу.
Не хватает только девочку в соседней комнате разбудить. Проснется, увидит мать, поднимет вой… Ему тогда вообще крышка.
Симка открыла глаза, подернутые мутью, всмотрелась и поморщилась – с трудом, но узнала в незнакомце соседа:
– Антон? – Посиневшие губы плохо слушались.
– Антон, – мрачно подтвердил тот, дождавшись, когда взгляд соседки станет осмысленным, – теперь вот что, сестренка, еще раз отключишься –