спросил он меня.
– Привыкаем, товарищ начштадив.
– К войне нельзя привыкнуть. Поэтому и нужна как можно скорее победа.
И, помолчав, сказал:
– Вас хвалят, и я поздравляю и благодарю от имени командования…
– Служу трудовому народу!
Он пожал мне руку, вытащил из-за отворота бекеши и дал сложенную вчетверо газету, затем своей легкой пританцовывающей походкой старого конника пошел к автомобилю.
Я развернул свежий номер дивизионки и сразу же наткнулся на крупный заголовок со своей фамилией. Пожалуй, это был самый первый печатный отзыв о моей хирургической работе. Снежинки падали на газетный лист, и я с волнением смотрел на заметку, в которой рассказывалось обо мне:
«ВОЕНВРАЧ УГЛОВ.
Страстная любовь к своему делу – вот особенная черта врача-хирурга Углова Ф. Г. Не считаясь ни с каким временем, он сутками может находиться в операционной комнате, и никогда никто не услышит от него слова «устал»…
В 1939 году Родина призвала Углова в ряды Красной Армии. С какой энергией он приступил к новой и почетной для него работе! С первого дня он не только сам, но и подчиненных стал готовить к работе в боевой обстановке. Труды не прошли даром: люди, воспитанные Угловым, самостоятельно работают в боевой обстановке. Сам Углов сутками находится в операционной, проводя сложнейшие операции, отдает максимум знаний и энергии, чтобы сохранить жизнь и здоровье нашим доблестным бойцам. О замечательной работе врача Углова говорят бойцы и командиры, которые побывали на медицинском пункте! Они выносят ему свою сердечную благодарность за оказываемую помощь.
Так работает врач-большевик тов. Углов. Командование представило его к награде…»
Все-таки, оказывается, приятно, когда о твоей работе пишут чуть ли не высоким «штилем»! Правда, автор почему-то назвал нашу операционную «комнатой». А ею была продуваемая насквозь палатка, та самая, которую поставили в сугробах в первый день. Круглосуточно горели дрова в железной печке, была она раскалена до светящейся красноты, но холод по углам и особенно на полу все равно держался стойко. Когда часами стоишь у операционного стола, коченеют ноги. Позже я почувствую, что сильно застудил позвоночник – анкилозирующий спондилоартроз! – и боли в нем, то затихая, то вновь усиливаясь, уже никогда не прекратятся, и по сей день они мучают меня… Но вернемся к тому дню… С газетой, аккуратно упрятанной в карман гимнастерки, я поспешил в палатку, к операционному столу. Минул час, другой, и вдруг вбежал санитар и сказал, что привезли начальника штаба дивизии Индыка, то ли раненого, то ли убитого.
Когда мы внесли начальника штаба в операционную, он был без сознания. Пульс едва определялся. На груди, в области третьего ребра, недалеко от средней линии, виднелось небольшое входное отверстие от пули. Выходного же не обнаружили. Значит, пуля застряла где-то в груди. Но где именно? Можно было лишь гадать, рентгеновского