Возвращение в неизвестность. Тайна ночного вокзала. Александр Иванович Вовк

не о том нам сейчас разговоры вести, верно? – он опять зажигательно улыбнулся.

      Видимо, решил, что настала моя очередь рассказать о себе. Но мне этого не хотелось, и я объяснил своё присутствие в этом городке решением неких личных, не очень важных дел. Пояснения моей миссии попутчик проглотил со свойственной ему улыбкой, не моргнув глазом. А потом с такой же улыбкой добавил:

      – Знаете, всюду здесь интереснейшие делишки проворачиваются! Судите сами! Работать на новом комбинате будут не местные жители, почти сплошь и давно безработные, а посланцы некогда братского нам Таджикистана! Своих, стало быть, решили закопать, но таджикам помогать обязаны! Каково это вам? – он невесело усмехнулся той усмешкой, которая сразу выдаёт значительную, но скрываемую осведомленность.

      – Таджики дешевле кому-то обходятся – вот и весь секрет! Глобализация, как нам объясняют! – предположил я, подумав про себя, что никак не припомню развёртывания в этих краях сколь-нибудь значительного строительства.

      – Это – само собой! И потому загадочный Кто-то готов свой народ из нищеты да в могилу свести! И нас это, в общем-то, уже не удивляет! Дожили! Мы ведь великий народ! Якобы! Может, потому и должны умирать молча! Даже, не плюнув в сторону того, кто нас изводит! Но в данном случае просматривается кое-что, еще более пакостное.

      Он не стал раскрывать свою мысль, а я не стал ее уточнять, понимая, что не всякие темы разумно обсуждать с первым встречным.

      Попутчик молчал долго, что придавало его молчанию особый смысл, а недосказанное покрывалось таинственностью недоброй перспективы. Впрочем, я и сам мог легко предложить одну-другую версию для объяснения ситуации, но мне интересно было знать, что думает человек, близко находящийся к обсуждаемым событиям. По всей видимости, для него наше шапочное знакомство препятствием к продолжению разговора не оказалось, и мой попутчик заговорил опять. Он всё еще улыбался, хотя от странного выражения его лица, несмотря на улыбку, возникало ощущение приближающейся беды.

      – Вы простите, но мне людей приходится понимать с первого взгляда… Всему можно научиться, вот я и… А вы мне сразу внушили уважение. Еще раз простите за назойливость, но на вашем лице прочитываются не только обычные житейские заботы, но и озабоченность общей ситуацией, я бы сказал, в более широком смысле… Кажется, вам вся страна не безразлична! Не собственное благополучие, как чаще случается, а именно страна! Такое теперь встречается редко! Потому именно с вами я поделюсь некоторыми своими подозрениями… Может, хоть вы их развеете…