обучают, недавно, кажется, мужчин стали учить на тракторе ездить. Пока что каждый день для разнорабочих шоу – это тяжелый и изнурительный физический труд. Как и предполагала, каждый раз Платов отправлял меня чистить навоз и помет ко всем обитателям хутора, к которым только возможно. Я чувствовала себя мазохисткой, не понимая, почему все еще не прекращу эти издевательства и, гордо вскинув голову, не уйду в закат. Видимо, природное упрямство сказывается, хотя и сильно устала, каждый день встаю на час-два раньше работы на хуторе и помогаю бабушке Агафье по хозяйству. Мы не обязательно ходим в лес, часто просто копаемся в ее огородике, носим воду из колодца и прочие бытовые радости исполняем. Я, конечно, могла бы всего этого не делать, Агафья ничего не требует, но не помогать бабушке я не могу.
Пока что друзей, кроме Кирилла, среди участников я так и не нашла. Видимо, все дело в буквально въевшемся в кожу запахе навоза. Что бы я ни делала, как бы ни стирала одежду и ни мыла кожу, запашок остается. Но Кириллу на запах все равно, а вот Михаил… что-то ведущего я почти не вижу. Так, только здороваемся иногда как приятели, и все. С Аней с того раза, как я начала рассказывать ей про волка, больше общалась, поскольку до холма теперь просто не дохожу – сил нет. Каторга, она каторга и есть.
Заметила, что в столовой становится все меньше и меньше участников. И, насколько я понимаю, уходят все добровольно. Даже в рядах красоток-доярок сильно поредело. Видимо, не выдерживают нежные девичьи натуры общения с коровами. Я, может, тоже бы не выдержала, если бы меня направили работать дояркой. У меня вообще уже сложилось впечатление, что я на этом хуторе лишняя и не по мне тяжелая деревенская жизнь и физическая работа от заката до рассвета, но тем не менее, я пока еще тут. Романтику деревни из меня еще до конца не вывели, ну и природное упрямство не дает вот так сдаться, хочется узнать, что будет дальше и какие “локации” еще откроют.
– Коровник, – с садисткой улыбкой произнес для меня Платов на утреннем распределении заданий.
– Повторяетесь, – не выдержав, брякнула я. Усталость дает о себе знать, к тому же задания на уборку навоза пошли по второму кругу, в коровнике я уже была.
Данил Сергеевич прищурился.
– Да? Ну ладно. Будет вам сегодня разнообразие. Пока все свободны, можете идти на завтрак.
В столовой на сцену вышел ведущий и, пока все завтракали, объявил, что день сегодня необычный. После обеда работа отменяется, и мы все едем в город, и не просто так. Каждому выделят сумму, которую он будет обязан потратить… на себя. Да-да, именно так. Но при этом ведущий намекнул, что если кто-то захочет взять себе на эти деньги скотину, никто против не будет, и на хуторе выделят место под личную животину, но только в одном, скажем так, экземпляре себе можно живность купить. Еще был тонкий намек на то, что скоро будет открыта следующая стадия проекта, и иметь личный сельскохозяйственный инвентарь и скотину будет полезно.
Взбодрилась. Это уже что-то новенькое. Представляю, как мы поедем обратно с коровами, овцами, кроликами, курочками и прочей живностью. Кирилл наверняка