места, все места были разобраны. А быть между небом и землей… И я ушла из «Современника» по собственному желанию.
– Неужели Олег Ефремов легко вас отпустил?
– Не с первого раза. Что-то его сдерживало. Прошли годы. Как-то 9 мая деятелей искусств пригласили на встречу в Кремль. Образовалась случайная пауза, все встали, а Ефремов остался сидеть – он был не совсем здоров. Мягко подозвал меня к себе, и я с трепетом и даже с испугом, забыв о всех своих званиях и регалиях, робко подошла к нему. И он произнес фразу, которую я никогда не забуду: «Знаешь, ты одна из самых трагических моих ошибок в жизни». У меня все внутри оборвалось. Я мгновенно перенеслась в то время, ведь со мной в театре тогда вообще не считались. Не знаю, что думали обо мне. Как хорошо, что я вырвалась!
– А мне кажется, театры должны были в очередь выстраиваться, чтобы заполучить вас в свою труппу.
– Я люблю крупный план, свет, мизансцены. Я киноактриса. А театр, когда надо говорить шепотом, а приходится кричать, чтобы в зале все услышали: «Я люблю тебя, милый!»… Да научилась я этому. Но каждый раз, снимаясь в кино, я счастлива, потому что для меня это Жизнь.
– Одна известная актриса заметила: «Лучше я буду сидеть дома и читать книжку, чем играть мам и бабушек». Вы с ней согласны?
– У нас нет ролей для возрастных актеров, у которых, кстати, можно было бы многому научиться. Мало кто оставался звездой до старости. На Западе, например, Бетт Дэвис снималась до самой смерти. А как иначе? Актер – это навсегда, если ты актер. В хорошем сценарии и в маме, и в бабушке можно сыскать такой гротеск, трагифарс.
– А кто для вас самой мог бы написать сценарий? Или вы этим не озадачиваетесь?
– Сейчас, к сожалению, все решают деньги.
– Людмила Марковна, вы как-то сказали Игорю фразу, которая ему очень понравилась, и мне, кстати, тоже: «Человек без чувства юмора – калека». Когда вы это поняли?
– В моей жизни юмор всегда был рядом. Своеобразный папин юмор окружал меня с детства – мы с мамой хохотали с утра до вечера. Он такое придумывал… У нас в семье вообще была особенная атмосфера, ничего не скрывалось, даже папины увлечения, восторженность, которую он испытывал по отношению к женщинам. Папа мог потихоньку прижать, обнять кого-то: «якая приятная женчина!» А я все видела, но папу никогда не выдавала, а то бы мама все неправильно поняла. Но кровать тряслась с утра до вечера, такая была страшная любовь… Он мне говорил: «Пойди, дочурка, поиграй у пясочек…» И я шла во двор и играла «в пясочек».
– А насколько чувство юмора помогало и помогает вам в жизни?
– Безусловно, помогало. «Если, дочурка, плюнут у спину, значить, идешь вперед». И я шла. Я как-то всегда опережала время – и в моде, и на экране. Это самая большая тайна в жизни – быть современным. Иногда встречаешься с человеком через 20 лет и понимаешь, что он задает одни и те же вопросы. Когда и где происходит эта остановка? Или вдруг талантливый в прошлом режиссер выпускает очередную картину, и думаешь: «Да не может быть, нет, это не он».
– А что вам помогает оставаться на плаву и не терять связь со временем?
– Это