Или имеете жилье здесь?
Ответить Тараканов не успел. В комнату быстро вошла Зося. Ее лицо было бледным.
– Викентий! Внизу немцы!
Марчевский быстро подошел к окну, отодвинул штору: у подъезда стояла большая легковая машина. Рядом прохаживались, разминая затекшие ноги, слезшие с мотоциклов солдаты. Громкий стук металлического предмета заставил полковника обернуться. Тараканов ловко закинул под диван его пистолет, лежавший на столике.
– Пся крев! – поляк схватился за задний карман брюк, намереваясь достать браунинг.
– Не глупите, пан полковник! – встал Тараканов. – Сейчас нам надо крепко держаться друг за друга!
В дверь квартиры уже стучали. Громко и требовательно…
Раньше ему казалось, что лучше всего думается в седле. Поскрипывание подпруги, легкий звон трензелей, хорошо подогнанные стремена, привычный запах конского пота и живое движение идущего под тобой жеребца, играющего мышцами под тонкой, покрытой мягкой шерстью, кожей. Легко тронешь шпорами бока лошади, и она пойдет вскачь, замелькают, проносясь мимо, деревья или широко раскинется степь, опьяняя дурманящими запахами, заторопятся мысли, обгоняя друг друга и бег жеребца. Хорошо!
Потом тонкий взвизг отточенного клинка, выдернутого на скаку из ножен, красивый замах – «восьмеркой», когда шашка описывает замысловатый круг над головой, со свистом разрезая воздух, грозя смертью врагу – и удар, слегка привстав в стременах, резко опускаясь вслед за клинком…
Однако давно и безвозвратно прошли те времена, когда командир конного разведвзвода Алешка Ермаков махал шашкой и скакал на горячих жеребцах.
Теперь под ним поскрипывало кожей не село, а мягкое сиденье автомобиля, фыркала не лошадь, а мотор, пахло не конским потом, а бензином. И время словно уплотнилось, кажется, стало даже осязаемым – хоть режь его на мелкие кусочки, пытаясь распределить между бесконечными делами, но как ни мельчи – все равно его катастрофически не хватает! Частенько приходилось напряженно работать сутки напролет, тщательно анализируя и сопоставляя сведения, собранные разными людьми, из разных источников, и принимать решения, которые должны быть скрупулезно выверенными и единственно верными, чтобы нанести врагу упреждающий удар – неотвратимый и быстрый, как высверк разящего клинка. Или парировать удар врага. Но это всегда такая ответственность – принять решение: ответственность перед руководством разведывательного управления генерального штаба РККА, ответственность перед армией, народом.
Кто бы знал, каким тяжелым грузом ложилась эта ответственность на его плечи, как давило бремя сомнений – прав ли, все ли учел, верно ли разгадал замыслы противника, не принял ли желаемое за действительное? Вдруг враг гонит «дезу» – как привычно называли в среде разведчиков дезинформацию – выманивает на себя наши силы, чтобы затеять с ними игру, усыпить бдительность, а потом подло ударить в самое уязвимое место?
Генерал Ермаков провел ладонями по гладкой