на самом деле стороне находится сенатор.
Барборис тем временем разжигает огонь и прикуривает свою, как сразу же по искривившимся лицам дипломатов выяснилось, невозможно дышать, что за вонючую сигарету, затем возвращает зажигалку и ждёт когда же оборванный им разговор вернётся в своё прежнее русло. Что, наверное, после его появления и заявлений уже невозможно, хотя для сенатора Маккейна, несмотря на неприятность концовки разговора, это просто необходимо – надо сбить всех с мысли о его зажигалке.
И сенатор, обратившись к рядом с ним стоящему советнику, сам начинает разговор. – Как думаете, советник, стоит ли нам за счёт новых членов расширять нашу организацию? – И хотя сенатор не уточнил о какой организации идёт речь, советник на то и советник, что должен по тембру голоса или по каким другим отличительным признакам суметь понять, о чём ведётся речь и дать толковый ответ на заданный вопрос.
– Сенатор. – Хотел было ответить советник, как вдруг этот ненавистный им проходимец Барборис, не даёт ему это сделать и обрушивается на сенатора со своим новым провокационным заявлением:
– Так это вы тот самый сенатор!
Что и говорить, а это полное загадок, неожиданное заявление однозначно сочувствующего вражьим силам господина проходимца, выбивает из вздрогнувшего сенатора остатки его невозмутимости и заодно сбивает пепел с его сигареты, которая теперь дрожит в руках Маккейна. И хотя, возможно в заявлении Барбориса было больше восторженности (он в первый раз увидал в живую сенатора) чем какого-то смысла, всё же дипломаты такой народ, что привыкли видеть чуть дальше, чем даже сам заявитель. И, конечно, в этом его заявлении «тот самый сенатор», всем сразу же увиделась многозначность трактовок.
И на этот раз сенатор Маккейн не выдерживает, растерянно смотрит на непроницаемые лица советников и другого рода дипломатов и, не найдя в них для себя поддержки, вдруг обращается к более живому лицу диктатора Заносы – что есть штамп либеральной, вечно недовольной прессы, когда как Заноса был всего лишь слегка авторитарный, пользующийся среди своих выборщиков уважением лидер, хоть и банановой (у каждого свои достатки), но всё же республики, а не как можно подумать, тьфу, алмазной монархии.
– Да кто это такой, в конце концов? – возмущается Маккейн, глядя на Заносу. – Ты его знаешь? – Теперь уже Заноса поставлен в тупик этим вопросом сенатора.
«Он что, считает, что я должен всех проходимцев знать! – про себя возмутился Заноса. – Ну тогда если так, то если сенатор мне знаком, то и он тоже проходимец». И хотя авторитарный лидер Заноса всегда так яростно и решительно изобличает своих врагов с экрана телевизора, где он через день грозит их всех стереть в порошок, всё же дипломатическая игра на публику, это одно, а вот жизнь в кулуарах, это совсем другое. И никогда лезущий в карман за словом авторитарный лидер Заноса, на этот раз берёт и сразу обеими руками