Видок, честно сказать, на любителя». – После небольшого обзора леди Брань, генпрокурор Снайпс вздохнув, вынужден был признать, что он как бы не старался быть не придирчивым, но всё же он далеко не тот любитель, на чей эстетический вкус могла бы рассчитывать слишком невкусно и сухо выглядящая леди Брань.
– И откуда у этих старых, что за страшных дев, такая тяга к молодым и симпатичным генпрокурорам? – Снайпс вдруг вспомнив о том, как он отвергал множество лестных предложений, от куда более симпатичных и одним только молодым возрастом, соблазнительных, осуждаемых им преступниц, про себя вновь сорвался на ожесточение в отношении леди Брань. – Хотя, возможно, ответ на этот вопрос как раз кроется в том, что я генпрокурор, то есть та часть закона, которая выступает с позиции осуждения. Ну а такие поступки этих облачённых властью и красотой на любителя (я что, Пикассо какой-то!) дам, нередко вызывают осуждение. Вот они и стараются с этой стороны убрать угрозу. – Генпрокурор Снайпс бросил ненавидящий взгляд на леди Брань и, взяв стола свою рабочую тетрадь для записей, принялся ожесточённо черкаться в ней.
«Одного уже можно сбросить со счёта, если он, конечно, не хочет пойти на комиссию по этике; а нечего было так соприкосновенно близко, подкатывать на своём кресле к моему», – улыбнулась про себя госсекретарь Брань, таким образом начав собирать свою коалицию против другого центра силы во главе с вице-президентом Шиллингом. «Не единством мнения мы едины, а объединяющим страхом, оказаться в единственном числе», – поразмыслила леди Брань и пока вице-президент накручивает себя, принялась изучать стоящие на столе перед каждым высокопоставленным и, благодаря этому посаженным в мягкие кресла лицам, таблички с именованиями этих лиц.
«Всё-таки эти таблички иногда приносят пользу. Особенно здесь, в этом ограниченном друг друга знающем кругу. – Посмотрев на заплывшее, скорее от беспокойного сна, а не как все здесь присутствующие подумали от беспробудного пьянства, генерала четыре звезды, а дома пять, Браслава, с какой-то странной усмешкой подумала госсекретарь. А вот рядом с ним сидящий директор ФБР Флинт, в этом бесконечно был уверен – бьющий прямо в мозг, исходящий от генерала перегар, он ни с чем не спутает. О чём мистер Флинт давно бы высказал и не в кулуарах, а во всеуслышание, но ему в последнее время никто не верит – он сам виноват, а нечего собирать на всех компромат и постоянно выдвигать до чего же неслыханные обвинения. Вот и добился обратного эффекта, и даже больше, против него теперь ведётся служебное расследование. И, пожалуй, все здесь сидящие, у которых тоже бывают такие моменты, когда они находятся в такого рода нервном расстройстве, ещё больше на него обозлятся.
– М-да. Твою рожу сегодня без этой таблички и не узнаешь. – Поглядывая на Браслава, продолжила радоваться за генерала госсекретарь Брань. А за кого ей ещё радоваться, если за себя она уже давно не радуется