находились отдельно в боковом приделе. Вдруг негромкий гул голосов перекрыл звук сильного красивого вокала, в проходе запел кантор. Мелодия была прекрасной и возвышенной, незнакомые слова плавно лились под сводами, подхваченные хором голосов. Я открывал рот уже не следя за словами, пытаясь только подпевать мелодию.
– Что это за песня? – спросил я, воспользовавшись паузой у Михаила.
– «Атиква», – гимн Израиля.
Оставив сына на попечении старшей дочки хозяев Аллы, которая, как сообщила Надя опытный «бэби ситер» -нянька. Мы сели в «Cyбару» и помчались глядеть салют.
Неожиданно быстро опустились сумерки. Въехав в город, долго искали где припарковаться, среди огромного количества машин и праздничной толпы. Салют уже начался. Сжимая руку жены, смотрел в небо и казалось, что этот фейерверк – праздник в честь нашего прибытия.
Ракеты расцветили небо сказочными огнями. Задирая голову, потерял шапочку – кипу, еще одно огорчение за один такой длинный и насыщенный событиями день. В центре города, возле торгового комплекса, нa площади шла дискотека. На эстраде танцевали самодеятельные коллективы из малышей и ребят постарше. Люди сидели на травяной лужайке вокруг эстрады. Пили пепси и фанту, ели орешки, чипсы. Время от времени поднимались, чтобы потанцевать. Непринужденная атмосфера радости и веселья, много молодежи и детворы. Все одеты просто: шорты или джинсы, майки и сандалии.
Я пожалел, что не взяли с собой Мишку, ему бы понравилось. Это в первый раз мы оставили ребенка на чужих людей. И, как оказалось впоследствии, он жутко рыдал и рвался к нам. Долго еще после этого случая не разрешал закрывать дверь в его комнату и исчезать из поля зрения.
В отведенной нам спальне до глубокой ночи лежали с открытыми глазами, перебирая в памяти события этого удивительного дня, нашего первого дня в другой стране.
III
Утром выпала роса. Сидя на полянке за домом, я любовался видом на холмы, покрытые низкорослыми оливковыми деревьями и густым цветущим разнотравьем. Перистые облака в высоком белесом небе создавали иллюзию прохлады. И вдруг на противоположном склоне из кустов вышел олень (или может быть косуля). Замер, подняв голову и прислушиваясь поводя ушами, спокойно начал пастись.
– Лена, Миша смотрите, олень, – позвал я.
Послышался радостный вопль Мишки и по каменному полу прошлепали босые ножки.
– Где? Папа, где олень?
– Вон там, среди кустиков, – я повернул ладонями голову сына в сторону оленя, но тот, буд-то почуяв нас, одним большим прыжком скрылся из виду.
– Ну где же, где, папа? – захныкал малыш.
– Убежал! – разочарованно сказал я.
– Но ничего, придут еще, их наверное здесь много. -А вон, смотри черепаха!
В траве, лениво переваливаясь на коротких лапах, ползла черепашка. Мишка переключил все свое внимание на нее.
– А утром на холмах, пока ты спал, арабы