и обсудить на семинаре, как считаешь?
О такой возможности Алан почему-то не подумал.
– Пожалуй… – протянул он и неожиданно для себя добавил: – Это не мистификация. Почерк – Эверетта.
– Почерк можно подделать, хотя ты прав – зачем? Даже опытный фальсификатор вряд ли сумел бы скопировать формулы правильно. Почему ты уверен, что это почерк Эверетта? Ты видел его рукописи? Насколько я знаю, они не сохранились.
Алан пожал плечами.
– Что-то у них есть в семейном архиве, наверно.
– Наверняка, но ты-то как можешь получить доступ?
– Не знаю. – Алан был искренен, но Карл недоверчиво наклонил голову и глубокомысленно хмыкнул..
– Зайдем ко мне. – Алан и эту фразу говорить не собирался. Вообще-то он хотел посидеть в тишине и подумать.
Карл достал из кармана телефон и глянул на время.
– Пожалуй, – к неудовольствию Алана согласился он. – У меня полчаса до семинара.
– Сейчас каникулы… – вяло удивился Алан.
– Лабораторный семинар. Шеф родил мысль и хочет поделиться.
Пошли. Недалеко, через три кабинета, дальше за угол, первая комната. Алан приложил к опознавателю карточку, открыл дверь, пропустил Карла вперед и, войдя следом, ощутил тот же укол узнавания, как утром, увидев на экране страницу рукописи Эверетта.
Дежа вю? В этом кабинете Алан работал третий год, знал каждый угол, каждую трещинку на штукатурке, каждое пятнышко на полу. Но ощущение было именно таким: видел он это когда-то, не вчера, не неделю назад… давно. Очень давно.
Чепуха.
Он открыл окно, кондиционер включать не хотел, тот не столько охлаждал, сколько сушил воздух.
– По-моему, – заявил Карл, придвинув ближе к компьютеру стоявший у окна пластиковый стул, – история придумана для поднятия рейтинга.
Из окна теперь ощутимо дуло, но, если закрыть, станет душно, и Карл попросит включить кондиционер. Лучше пусть так.
– Почему? – задал Алан очевидный вопрос, садиться не стал, прислонился к шкафу, где на двух верхних полках стояли вразброску и лежали враскидку десятка три книг по физике, несколько последних номеров Physical Review, а на нижних полках валялись, с точки зрения внешнего наблюдателя, а на самом деле лежали в строгом продуманном порядке бумаги с записями, вычислениями, заметками, черновиками статей и письма от Катрин шести- и семилетней давности, когда они еще не сошлись и писали друг другу, будто в девятнадцатом веке. Это было романтично (или казалось). Катрин так и не узнала, что Алан ее письма сохраняет, причем практически на виду.
– Очевидно! – воскликнул Карл, покрутившись на стуле и ткнув в собеседника тонким пальцем. – Ты не обратил внимания? В последнее время бум с многомировой интерпретацией поутих. Помнишь, сколько статей писали и какие были битвы вокруг этой теории лет десять-пятнадцать назад?
– Нет, – флегматично заметил Алан. – Я тогда еще не успел заинтересоваться