виконта, посмотреть на розарий, о котором был наслышан, но которого, по понятным причинам, ни разу не имел удовольствия видеть, а заодно и пообщаться с юной ведьмой, и подумать, как можно будет ее использовать в своей игре.
Поиски
Гаральд никак не мог уснуть, он старался не думать, не думать о том, что произошло, забыться, раствориться в тишине ночи. Но где-то над перевалом завывал ветер, где-то в недрах пещеры капала вода, настойчиво, монотонно долбя камни, где-то раздавались шорохи, вызываемые невидимыми обитателями пещеры, то ли ящерицами, снующими меж камней, то ли летучими мышами, отправляющимися на охоту в ночи. Временами Гаральд впадал в полузабытье, но звуки не исчезали, и, казалось, что кто-то тихо шепчется в глубине пещеры, кто-то говорит о нем, о Гаральде, и стоит ему только уснуть, как клинок вонзится в его грудь, он вздрагивал, вслушивался в тишину, но ничего, кроме капель воды, завывания ветра да шороха невидимых обитателей не слышал. Только тихо сопел во сне Жульен, долго еще ворочался и вздыхал Жак, но наконец и он уснул, а Гаральд все лежал на спине, на мягких сосновых лапах, вслушиваясь в тишину, вглядываясь во тьму.
Он думал что, по-видимому, напрасно доверился он странному путнику, встретившемуся ему в горах, совершенно напрасно сломя голову бросился он в это, казавшееся невероятно заманчивым, приключение, не осознавая всей опасности, которой подвергся сам, на которую обрек близких ему и любимых им людей. Он еще никак не мог осмыслить всей трагедии произошедшего, все представлялось ему каким-то нелепым, кошмарным сном, будто случилось это все не с ним, а с кем-то другим, но временами реальность произошедшего острой болью отзывалась в груди, вызывая жгучее желание мести, мести немедленной и страшной, и, казалось, нет в мире таких мук, которых он не пожелал бы своим врагам.
Так прошла ночь, и когда тусклый серый свет обозначился у входа в пещеру, Гаральд поднялся и вышел наружу. Его охватил утренний холод, прогоняя остатки полусна-полубреда. Справа от себя, на скале он увидел старца-отшельника, поднявшего руки к небу в немой молитве. Старец, заметив его, спустился со скалы и подошел, приветствуя Гаральда.
– Ты так рано встаешь, старик? – спросил Гаральд. – Еще и солнце не взошло.
– Я всегда встаю до восхода, чтобы приветствовать солнце, встретить новый день, вознести свои молитвы к Богу, а тебя что подняло так рано?
– Я не сомкнул глаз этой ночью, – тяжело вздохнул Гаральд, – я много думал и решил, пока не отомщу, не смогу жить дальше.
– Я уже говорил тебе вчера, нельзя делать месть целью жизни, ты потратишь все силы на то, чтобы уничтожить своего врага, но когда достигнешь цели, дальнейшая жизнь станет бессмысленной.
– Но я не могу поступить так, как учил Христос, подставить другую щеку, когда тебя ударят по одной, я должен нанести ответный удар! – воскликнул Гаральд.
– Христос