тут же упала в руки шаману. Подхватив ее, он услышал голос, сообщивший неофиту о целебных свойствах семи главный растений и том, что Дюхаде по возвращению в средний мир должен жениться на трех женщинах. Затем шаман перелетел к берегу моря, где перед ним поочередно раскрылись семь скал, рассказавших о своих подземных богатствах и их пользе для людей…
Долго еще странствовал Дюхаде по подземным горам и долам, встречаясь то с покрытыми волосами женщинами, рожавшими ему оленей-помощников и вручающими магические волосы для ритуалов, то с кузнецом, расчленившим тело шамана и заново перековавшим его голову, глаза и уши, то с разными чудовищами и чудесами. Возвратившись на землю уже во всеоружии сакральных знаний, Дюхаде тем не менее болел и никак не мог проявить себя еще несколько лет. До тех пор, пока однажды в тундре ему «наяву, не во сне» встретился необычный человек и вложил в грудь вырванное когда-то в подземном чуме сердце, что до сей поры варилось в котле, приобретая волшебную выносливость. С того момента Дюхаде стал абсолютно здоров и мог сколь угодно долго заниматься камланиями.
По представлениям нагнасан, человек ( а точнее – его душа) после смерти на собственных оленях, убитых в день похорон, переправляется через «реку болезней». На другом берегу новопреставившегося ждут в своем селении ранее умершие сородичи. Они рассекают его на две половины, «нечистую» земную выбрасывают в реку, а «чистую» уводят в стойбище. Живым путь на другую сторону заказан, и только сильный шаман может переплыть мифическую реку и войти в связь с усопшими.
На шамана же, помимо подобных путешествий и целительства, возлагаются обязанности по обеспечению удачной охоты – главного источника существования нганасан. Не менее трех раз в год, перед каждым очередным охотничьим сезоном, он выходит при помощи большого камлания с просьбами к божествам, уговаривая их прислать в тундру диких оленей, гусей и песцов, а в реки и озера – побольше рыбы. Если небесные владыки проявляют щедрость, то тот же шаман благодарит их в молениях от имени всех своих соплеменников.
Столь жизненно важная функция в прошлом обеспечивала особое положение шамана у нганасан, часто делая его главой рода, позже – старостой, главой местной управы. Подтверждая это, П.И.Третьяков писал в 1870-х годах об одном таком князце: «Тынта сумел внушить в своих родовичах уважение к себе умом, опытностью и распорядительностью в промыслах. К тому же звание его как отличного шамана и гадателя, распознающего по линиям на ладонях рук прошедшее и будущее, имеет на людей особое влияние».
У другого северного народа – хантов – даже еще и на заре Советской власти нельзя было сказать плохого слова о «ёлта-ку» (так звучит слово «шаман» на языке этих жителей Сибири).
Судя по всему, шаманы хантов отличались особой силой, поскольку могли в некоторых случаях даже воскрешать умерших, и у них существовала для этого особая методика. Интересно, что в качестве шаманского инструмента некоторые ёлта-ку применяли