верх и зачем-то пощупал пульс.
– Доложить о потерях! – раздалось недалеко.
Алексей вздрогнул. С его лица теперь уже навсегда сошла приветливая мирная улыбчивость. Суровость и жесткость подернули все черты, словно довоенная маска была заменена на другую, военную.
– Что тут у вас? – в окоп заглянул старшина Авдеев и, не дожидаясь ответа, добавил. – Вот оно как…Соломин, значит.
Алексей молча кивнул.
– В соседнем окопе всех троих. Миной. Прямое попадание. Один из них Сулеев.
Чернов говорил и удивлялся изменившемуся голосу с призвуком металла и злости.
Старшина глубоко и горько вздохнул.
– Шишнадцать погибших за короткий бой, а я ишо не во всех окопах был, – тяжело проговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь. И так же быстро исчез, как и появился.
Затишье оказалось недолгим. С запада, закрывая собой все небо, ползла черная громада немецких бомбардировщиков, словно огромная туча со смертельным губительным дождем. Гул нарастал. Вскоре стало понятно, что эта огромная туча пришла по их души. Как стервятники, самолеты один за другим начали срываться вниз и накрывать позиции войск смертоносным грузом. Земля рванулась на дыбы, будто пытаясь прикрыть собой все живое.
Осколки противно свистели, искали свои цели. Казалось, что весь мир восстал и перемешал в себе все, что двигается и не двигается. И полное ощущение того, что никого уже больше нет, ты остался один. Страх начинает ледяным языком лезть в душу и шептать:«Надо бежать». Авианалет плавно сменился артиллерийской подготовкой и минометным огнем. Задача врага понятна – уничтожить живую силу, облегчить задачу пехоте. Сила артиллерийской канонады ослабла, и Алексей услышал шум со стороны врага. На позиции полка ползли танки, за ними укрывались солдаты.
Эту атаку дивизия не выдержала и начала отход на юго-восток. Моторизованные части врага, не считаясь с потерями, упорно лезли вперед. Танковая мощь оказалась не под силу пехотинцам.
Во второй половине дня 29 танковая дивизия полковника Студнева сумела восстановить положение и позволила отступившим полкам занять новые позиции. 141 стрелковый окопался на рубеже реки Лососна. Вот только батальоны уже превратились в роты.
Немцы не преследовали. Зато до самого вечера авиация не давала покоя. Дивизия прочно держала рубеж. Вечером из штаба армии поступил приказ отходить. Под покровом ночи обескровленные полки потянулись по дороге на Свислочь. Город оставался врагу. Сигналом для отхода частей стали взрывы складов и важных объектов по реке Неман и в юго-западной части Гродно. Город, охваченный огромным пламенем, словно подпрыгнул и долго провожал отступающих скорбным и немым укором.
Усталые, подавленные случившимся, красноармейцы, молча, шли мимо разбитой техники. Дорога на Свислочь была забита разбомбленными и сожженными автомашинами. Лежали обгорелые и разорванные взрывами тела, которые никто не убирал.
Чернов смотрел на темные силуэты погибших и не мог