по душам. Здесь я уже достаточно долго и успела повстречать много знакомых лиц или спин, а порой и вообще лишь тени: это мистер и миссис Шелби, наши соседи, одноклассники, папины коллеги, мамины клиенты и подруги. Однако здесь нет бабушки. И, кажется, её единственной. Возможно, она просто не захотела приходить, подумав, что слишком стара для «новомодных вечеринок с ужасными танцами», или она приболела, а может что-то да случилось?.. Я могла лишь гадать, но эта процедура хорошо утомляет.
Удивительно, этот дом с виду не такой большой, но вмещает в себя столько человек! Здесь и места вздохнуть не должно быть, а люди спокойно передвигаются, танцуют и даже могут лечь на пол, который сделан из бледно-розового мрамора. Полагаю, остальная масса на втором и третьих этажах, или я просто недооценила усадьбу.
Мама раз сто пыталась познакомить меня с какими-то сыновьями тех или иных её подруг. Они были неинтересны мне, а я им, и нас это устраивало. Билл продолжал держать между нами дистанцию, изредка бросая на меня многозначительный взгляд. Как мило.
Решив, что здесь слишком скучно, я направилась к открытому балкону, вид которого выходил на аллею задней части поместья. Это невероятный вид… Дорожка, напоминавшая ветви ивы, вела к кустарнообразной стене, где размещались беседки. Из-за снега все цветы погибли, но вечнозеленые кусты геометрических форм поддерживали жизнь в саду. Уж наступит весна, и тогда аллея зацветёт. Облокотившись на каменные перила локтями, я принялась любоваться видом и наслаждаться тишиной, которую порой обрывал смех и музыка, исходившие из поместья. Ледяной воздух окутал мою незащищённую материей кожу, и я ощутила холод по всему телу. Только подумав о том, что было бы неплохо накинуть на себя верхнюю одежду или тёплый плед, на мои плечи нежно ложится чей-то белый пиджак с нераскрытым бутоном розы, прикреплённым к карману. Без малейшего представления, кто это может быть (врушка), я развернулась назад и застала в сантиметрах от себя высокого брюнета с прекрасным бледным лицом и золотисто-карими глазами. С одной стороны я рада его видеть, с другой мне неловко говорить с ним, ибо не знаю мотива его прихода. Он может накричать на меня, расстаться со мной или обвинить в измене (танец с другим – это считается изменой?). В следующую секунду одним движением рук я закрываю широкие двери веранды, оборвав связь с обычным миром. Надеюсь, никто не стал свидетелем моей магии…
– Я думала, ты злишься, – решила начать беседу, сложив руки на груди.
Билл, ничего не отвечая, облокачивается всем телом на каменную ограду, изучая просторы аллеи. Так же поступаю и я. Бывает тишина расслабляющая, а бывает, как эта – раздражающая. О чём он думает? Почему молчит? Это убийственно – ничего не знать.
– Я злился, – спустя вечность ответил Хофер, облизав сухие губы и повернув шею в мою сторону, – а потом понял, что нет никакого смысла тратить время на обиды. Я просто хочу, чтобы ты знала: я не монстр.
Теперь, когда он так проницательно посмотрел на меня, я ощутила захлёстывающую волну вины. Мне становится грустно.
– Понимаешь, Билл, я просто боюсь… Я читала об этом в бабушкиных книгах: чем чаще ты обращаешься,