букв ослепляют глаза. Красивым, элегантным шрифтом с уклоном вправо напечатано: «Для семьи Ван де Шмидт». Вау, такие письма точно были актуальны в XVIII веке, когда аристократы приглашали друг друга на праздничный приём. Сейчас же такой трюк используется для приглашений на свадьбы, возможно, дни рождения или другие не менее важные мероприятия. Я не знаю, сколько точно прошло времени с тех пор, как я держу этот пурпурный конверт в своих руках, изучая его и сканируя, но перед глазами неожиданно потемнело, и весь мир перестал существовать. Всего на миг. Этого хватило, чтобы ощутить в душе пустоту и холод. Я легонько поднесла конверт к лицу, прислушиваясь к необъяснимому запаху, который дарила бумага: что-то среднее между полынью и чайной розой. От этого аромата сразу ощущается дискомфорт.
– Марго! – неожиданно раздался голос мамы за спиной, и я в ужасе подпрыгнула на месте, тихонько выругавшись под нос.
Сию секунду разворачиваюсь лицом к матери, всё ещё сжимая в руке бархатное письмо со специфическим запахом и смотрю на неё, как на призрака или пробудившегося из мертвых человека. Очевидно, мама поняла, что ей удалось напугать меня и застать врасплох, потому она прочистила горло и чуть тише сказала, одновременно изучая мою побледневшую физиономию:
– Ты что, оглохла? Я уже язык сломала звать тебя. Ты чего здесь стоишь?
Сердце в грудной клетке перестало барабанить и уже тихонько поскуливало внутри, умоляя о минутке покоя. Во рту пересохло. Поправив упавшие на лицо локоны за плечо, я вновь устремляю взгляд на конверт в руках, после снова на озадаченное лицо женщины, которая нетерпеливо захлопала ресницами. Её челка убрана заколкой вверх, и мне удаётся разглядеть складки на её лбу от нахмуренных чёрных бровей.
– Что это у тебя? – кивнула на мои ладони она, решив взять инициативу в свои руки. Я протягиваю ей письмо.
– «Семье Ван де Шмидт»… – прочитала мама надпись, а затем зашагала на кухню, громко окликая имя отца.
Конечно она станет делиться этим с папой. Это логично и вроде правильно? Мне тоже не терпится узнать, что хранится внутри, поскорее прочесть слова, составленные в предложения. Потому я поплелась следом за мамой, по пути привыкая к запаху грибов, кажется, шампиньонов. Папа сидит на своём обычном месте и оживлённо уплетает жареную картошку, нанизывая на вилку скользкий гриб.
– Привет, милая, как дела в школе? – улыбнулся отец, всасывая подобно пылесосу тушеную пищу.
Меня очень позабавило то, как он ест. У папы присутствует в характере черта – вечное дитя, и его это ничуть не портит, отнюдь, придаёт какой-то шарм. Ответив ему «все отлично», наш короткий диалог завершился.
– Джерри, нам пришло какое-то приглашение, – повертела рукой, в которой находилось письмо, мама, явно радуясь переменам в жизни. Однако, в глазах отца не было видно никакого энтузиазма и весёлых искр. Я отодвинула стул и присела на него, удовлетворённая тем, что стол забит едой.
– От кого? – смутился папа, позабыв о картошке с шампиньонами.
– Сейчас