пирсинг на губе.
– А как я пойму, что это он? А что, если он просто возьмет и уедет?
– Не уедет, поскольку заднее колесо будет у вас. – Фабиан открыл дверь и вкатил колесо в магазин. Девушка неохотно забрала колесо и поставила его под прилавок.
– Честно говоря, я должна позвонить начальнику.
– Конечно. Пусть звонит мне, если хочет.
Фабиан вложил написанную от руки записку в полиэтиленовый файл, положил его на стекло «Пежо» за щетками, сел в свою машину и поехал домой.
МАШИНА ЗАДЕРЖАНА ПО ПРИЧИНАМ ЛИЧНОГО ХАРАКТЕРА
ПОЖАЛУЙСТА, ОБРАТИТЕСЬ К ПЕРСОНАЛУ
20 августа
Ненавижу школу. Ненавижу! Все видят, что происходит. Я знаю, что видят. Но никто ничего не делает. Хотя нет, делают – смеются и смотрят в сторону. На перемене хотел остаться в классе, но учительница не разрешила. Она сказала, что все должны выйти подышать свежим воздухом. Я сказал, что они глупые. Она ответила, что один в поле не воин. Неправда. Я спрятался в туалете и слышал, как они искали меня и кричали, что если я не выйду, значит, я гомик. Но я продолжал сидеть, ведь я знаю, что я не гомик. Мне нравятся девчонки. Я знаю, что нравятся. Хотя я ни с кем еще не был, но я совершенно уверен. Почти все, кто признаются, что они гомики, говорят, что знали об этом с детства, и тогда я бы тоже это сейчас знал, а я не знаю. Значит, никакой я не гомик.
Когда я шел домой, они стояли у школьного двора. Хампус всегда говорил, что не надо бежать, поскольку им только этого и нужно. Я хотел побежать, но пошел, как обычно. Они загородили мне дорогу. Я пытался обойти их, но они меня все время останавливали. Я попросил их отойти, но они сказали, что я урод и плохо пахну и должен нести их ранцы. Я ответил, что совсем не пахну. Тогда они ударили меня в живот и сказали, что я сам виноват. Слишком сильно задираю нос.
Поэтому обещаю:
1. Никогда больше не задирать нос.
2. Никогда никому ничего не говорить в школе.
3. Никогда-никогда.
P.S. Лабан так ни разу и не бегал в своем колесе. Глупый хомяк.
11
Крики отдавались эхом в складском помещении длиной более ста метров. Жалкие беспомощные крики. Хотя он выбрал место в другом конце здания, эти вопли упрямо прорывались сквозь высокие складские полки. Будто резали поросенка.
Он не любил крики. Особенно когда их издавал мужчина. Считал это признаком слабости и отсутствия самоконтроля. К этому моменту кричащему уже следовало бы понять, что все кончено. Что от него больше ничего не зависит. Что бы ни случилось, он умрет. И почему бы не сделать это с достоинством? Меньше и требовать нельзя.
На часах была половина четвертого утра. Фирма стройматериалов «Åstorps Byggvaror», закрытая на период отпусков, откроется только в понедельник после выходных. Место, где он обосновался, находится немного на отшибе, между двумя складскими полками. Он смог расстелить здесь одеяло прямо на бетонном полу и уселся с пакетом из «Макдональдса».
Последние сутки он не спал и не ел. И не потому, что у него не было