Мой мальчик выпрыгнул, я взял его в ладони, он стал длинными и жестким. Кажется, таким я его еще не видел.
– Постой, постой. Может, договоримся? – начала она торговаться.
– Зачем? – холодно ответил ей.
– Я закричу, – угрожающе сказала она.
– Кричи, я ведь не мешаю, твое право.
– Стой, не надо, я боюсь, – защебетала она.
– Чего? – спросил и продолжил гладить ее острую попку, так и хотелось начать.
– Что услышат, – а потом, помедлив, добавила, – что увидят.
Я нырнул под перекладину, потянулся и закрыл ставни, чтобы она не переживала, будто ее могут и вправду увидеть. Хотя… Кто вообще смотрит в небо? Земля ближе, вот и горбатятся, всматриваясь под ноги. Мой мальчик так и качался из стороны в сторону. Кажется, она его увидела.
– Не надо, прошу тебя, – голос был не жалобным, а просто умоляющим. – Я еще ни разу не делала этого.
– Девственница? – удивился я, – разве такое в наше время бывает?
– Да, – как бы виновато ответила она.
Провел рукой между ног, коснулся ее напряженных створок, чувствовалось, как они гудят. От прикосновения они задрожали, тело затряслось. Она в страхе вжала шею в плечи.
– Я должна остаться девственницей…
Вот те на… Посмотрел на попку и на центральный кратер, он то сжимался, то разжимался, как будто пытался что-то сказать. Я стоял и наблюдал за ней. То ли унижение, то ли соблазн, то ли желание, то ли просто мужская похоть… Да черт его знает, что у меня в башке? Но вид ее острой и откровенной попки меня немного взбесил. Она, что! Это специально так говорит?! Так делает? Чтобы я вел себя как зверь! А кто я, впрочем, такой? Я и есть зверь! У меня изначально были отвратительные мысли. Но вот почему? Я ведь о ней мало что знаю, хорошая девушка, молодая, у нее вся жизнь впереди, но вот попка… Какая чудная, стою и любуюсь ей. Мой мальчик давно стоял колом и от нетерпения даже заболел. Я положил руку на него, а он, как молодая гончая, дергается, рвется вперед, не хочет ложиться в руку, так и норовит вырваться. И я с этим ничего поделать не могу. Он просто обезумел. Стал бешеным и, видя жертву, требует своей доли.
Подошел вплотную и просто прикоснулся им ее злой щелки. Она зарычала, но не вскрикнула, не произнесла ни слова, просто по-звериному зарычала. Положил руку на перекладину, на которой она лежала, почувствовал, как через нее передается ее рык. Такой тяжелый, звериный, еле уловимая вибрация, но рык зверя, тигрицы. Стоит ее отпустить, и она тебя разорвет. Я не трус, но мне стало даже страшно. Головка мальчика посинела. С нее капнула тягучая и прозрачная капля, посмотрел, куда она упала. А после прикоснулся тупой головкой ее щелки, и опять рык, ощущал его отчетливо. Опять прикоснулся и опять она зарычала. Не хотел входить в нее, и уж, тем более, лишать ее девичьей ценности. Но не мог удержаться, еще пару раз коснулся черных створок, как мне казалось, так же рычащих, как и сама хозяйка, сделал специально, чтобы позлить ее.
Она дергалась,