6
– Рад с вами познакомиться, господин профессор, и большое спасибо, что вы откликнулись на просьбу моего отца, – заявил молодой человек.
«Фон Аппен! Чтоб меня черти взяли! – ужаснулся тому, что натворил, Херцфельд. – И как я мог не обратить внимание на такую фамилию?»
Только сейчас профессор вспомнил, что в начале этой недели президент Федерального ведомства уголовной полиции лично просил его ради всех святых максимально предупредительно отнестись к сыну сенатора по внутренним делам и оказать ему самый теплый прием. За последними событиями он совсем забыл об этом, и вот теперь в самом начале практики сына сенатора Херцфельд выставил молодого человека в весьма нелепом свете!
Пока профессор думал, не усугубит ли он и без того конфузную ситуацию, если подаст юноше платок, Ингольф фон Аппен уже вытер руку о край халата и в радостном ожидании поправил сползшие было очки в никелевой оправе.
– Дамы и господа! Прошу не беспокоиться на мой счет и продолжать вашу работу, – нараспев произнес он тем самым гнусавым голосом, который, похоже, прививали отпрыскам богатых родителей еще в частном детском саду.
Согласно сообщениям прессы, отец Ингольфа, прежде чем стать сенатором по внутренним делам, возглавлял фирму по производству охранных сигнализаций и заработал на этом деле миллионы еще до того, как, заняв столь высокий пост, начал использовать возможности своего ведомства по дальнейшему запугиванию простых граждан (способствуя тем самым развитию своего бизнеса).
Херцфельд презирал нуворишей-политиков, но еще больше не по душе ему были их дети, привыкшие, ничего не делая, почивать на лаврах, используя деньги и положение своих родителей.
Сам же Херцфельд, еще будучи семнадцатилетним подростком, бежал в Западный Берлин, перебравшись через стену, служившую границей ГДР. Такому поступку не в последнюю очередь способствовали его взаимоотношения с отцом, от которого он был готов убежать хоть на край света. Ведь отец его служил офицером государственной безопасности и, четко следуя партийным установкам, делал максимум возможного для укрепления всего того, что Пауль Херцфельд в той социалистической системе ненавидел.
Каково же было его разочарование, когда он понял, что и при демократическом строе все завит от того, какой партийный билет находится у человека в кармане, а иначе говоря, от того, какие связи он имеет. Обычные смертные, у которых не было отца – сенатора по внутренним делам, о работе в специальном подразделении Федерального ведомства уголовной полиции не могли даже и мечтать.
«Ну что ж, по крайней мере, он не упал в обморок», – подумал Херцфельд и продолжил свою работу.
– В желудке обнаружено сто сорок миллилитров серовато-белого кашеобразного вещества, напоминающего молоко, с кислым запахом, – стал наговаривать Пауль на диктофон, который теперь держала Яо.
– Странно, – внезапно раздался голос сына сенатора по внутренним делам, стоявшего сзади Херцфельда.
– Что