ускользающие от его взгляда, – все это последнее входило в его сознание, немеющее вместе с телом, слегка вздрагивающим от порывов легкого студеного ветра, и красные облака над горизонтом, предвещавшие завтрашние ветра, темнели, и он вспомнил: завтрашние облака, завтрашние ветра так и останутся в будущем, и он их не увидит, – рама вагонного окна напротив дрогнула и плавно двинулась в сторону, откуда мчался он, одного вдоха хватило, чтобы оцепенение, сковавшее его, прекратилось, и он бросился по коридору вагона, не отпуская взглядом ее лицо, плавно уплывающее назад, лицо женщины, испуганной внезапным воспоминанием, лицо, источающее отчаянный свет, смертельная бледность растерянной женщины, целительницы и убийцы, любимой и… любимой, лицо, еще некоторое время, жившее в ночном беззвездном небе над холодными темными снежными полями без единого деревца, без единого огонька.
Смутное представление
Новелла
Только я с ним заговорил, а он возьми да исчезни, дурацкий город, все в нем не так, как вчера, а выглянешь из окна: он тут как тут, сидит на скамеечке напротив и читает письмо, а так как все письма пишутся одним человеком, то и начинаются одинаково: послушай, – а голоса-то и нет, сразу поймал в сети и следишь, как шевелит губами, угадать дальнейшее не представляет труда, бедная дикарка, ты повстречалась не ко времени, когда единственный путь в тысячелетнее царство, описанный и не пройденный, только варварам и доступен; городские выступы, уступки, переулки, перестуки – каменное – каменное, поэтому дребезжит трамвай, набирая скорость, и это успокаивает бедную дикарку, поменявшую несколько имен.
Ярким сентябрьским вечером, исписав восемь страниц увесистой тетради в кожаном переплете, Хроникер внезапно почувствовал приятную усталость и, снисходительно уличив себя в достойной описке: сноскарб, прилег, не раздеваясь, и заснул. Проснулся он в начале третьего ночи в абсолютной тишине, только кто-то по-иному повторил его описку: ужасноска. И тут же он услышал визг тормозов под окнами. Следом – стук женских каблучков, спокойная походка, никакой торопливости. И выглянул в окно. Женская фигура приближалась к подъезду дома напротив. Хроникер не успел рассмотреть подробностей фигуры, только длинный плащ и короткая стрижка женщины. Она на мгновение обернулась, посмотрела, как ему показалось, в его сторону, он отшатнулся и, улыбнувшись своей мнительности, снова приблизился к стеклу, женщина медленно сползала на каменный пол подъезда без слышимого стона или крика, медленно и устало. Хроникер несколько мгновений наблюдал за ней и вздрогнул, когда автомобиль, стоивший метрах в двадцати от подъезда, сверкнул фарами, взревел, развернувшись почти на месте, и, набрав сразу же скорость, исчез из поля зрения.
Темное пятно на полу подъезда было неподвижно. Хроникер отыскал на ощупь сигареты, закурил и вышел