торжественно и шумно. Всё, слава богам, случилось гладко, без задоринки. Обе стороны остались всем довольны!
Ольга вошла в свою светелку и с большим удовольствием сбросила сапоги: ноги слегка подустали. Стянула с головы тяжелую, золотую корону, которую прилюдно и торжественно водрузил на вече Городской Голова в присутствии думских бояр и Верховного Волхва.
Дорожная усталость давала о себе знать. Смотритель княжеского подворья, одинокий, пятидесятилетний боярин Сивко, прослышав о возвращении в город Великой Княгини, подсуетился к её приходу: приказал челяди заполнить дубовую кадку, стоящую в смежном помещении, горячей водой и приготовить хорошую вечерю.
Про еду, Ольга пока не вспоминала, а вот вода в кадке, была как нельзя кстати. Забравшись в неё, сразу окунулась с головой и задержалась в теплом облаке на самом дне: дышать под водой – она пока не разучилась.
У сходней, на полочке, стояла большая миска с мельчайшей березовой золой, щедро сдобренной пахучими луговыми и лесными травами. Ольга с удовольствием натерла ей все тело и некоторое время, в таком виде, сидела на лавке, давая коже пропитаться дивным запахом цветов.
Закончив омовение, облекла голое тело в бархатную, до этого ни разу не одеванную, жемчужного цвета поневу. Расчесала влажные волосы серебряным гребнем и взглянула в бронзовое зерцало. Увиденное в нем – ей пришлось по душе. Чего там говорить: писаная красавица! Вот теперь можно следовать в трапезную, где её уже должны дожидаться приглашенные на вечерю гости.
Застолье, с близкими для Великой Княгини людьми, прошло чинно, без громких разговоров о деле, соленых шуток и молодецкого смеха. На лицах тех, кто прибыл в стольный город вместе с нею, явно читалась усталость и желание быстрей оказаться под родным кровом. Те, кто все это время оставались в Ивеле – их понимали и не обижались: им было хорошо знакомо это настроение.
Когда гости собирались уже покинуть трапезную, Ольга кивнула Якову, чтобы тот задержался. Оставшись одни, она вопросительно уперла взгляд на своего калеченого помощника в тайных делах:
– Ну, что, голубь ясный, доложи мне, о чем ты меня пугал в своем письме, и что твои разведчики надыбали интересного? – Яков напрягся и на короткое время задумался:
– Великая Княгиня! За верность того, что тебе доложу, я свою голову закладывать повременю. Они у меня не из первых рук и даже не из вторых. Но замалчивать их – у меня права нет!
Выслушай меня, а уж потом сама решай. Стоит ли нам обеспокоиться после поступивших новин, или жить, как жили раньше, отмахнувшись от них, как от надоедливого комара.
Но все по порядку. Еще до твоего отъезда, меня свербила надоедливая мысль: ну не можем мы жить в радости и неге. Должна к нам какая ни будь пакость подкрадываться, а мы о ней – ни сном, ни духом. Такой я уж уродился, что добрых подарков от жизни ожидать, вовсе не приучен.
Седмицы через