они пойдут перед ужином. Во всем этом явно заключался некий очень важный для них обоих смысл, но понять его Сашенька до некоторых пор не могла, а спрашивать не хотела. Она вообще мало что спрашивала в детстве, предпочитая сама придумывать объяснения тому, что было неясно. Позже, в школе, у неё даже случались проблемы с учителями. Те усматривали в Саше леность ума, настаивали на дополнительных занятиях и посещении факультативов. Но и на дополнительных занятиях Сашенька не задавала вопросов, а просто внимательно слушала, склонив голову набок и покачивая ногой в ортопедическом сандалике.
Её прекрасная память позволяла сразу запоминать урок, а природная сметливость не позволяла отвечать его как-то иначе, как точно по тексту учебника. В то же время всё неясное и непонятное живо интересовало девочку. Каждый день она совершала массу открытий, выводя закономерности и связи между окружавшими её предметами и понятиями. Когда в школе проходили цифры и учились считать, Сашенька уже знала о цифрах всё, что может понять человек. Для неё это были самые великие абстракции в мире, чудо из чудес, которого почему-то не видели остальные, включая и учительницу. Относительно учительницы у девочки иллюзий не случалось. Та просто оттарабанивала привычные слова для привычной детской аудитории, не задумываясь особенно, что дети понимают, а что только делают вид, что понимают. В ответ учительница Сашеньку не любила, чувствовала, что та видит всю её неискренность. Потому девочка обычно оказывалась объектом для нравоучений и предложений посмотреть, «как нельзя делать». Но когда начальная школа закончилась и на каждый предмет появился свой педагог, успеваемость Сашеньки резко улучшилась. Она вышла в первые ученицы, и её портрет, то с косичками и пионерским галстуком, то с немодной уже причёской «сэссон» под молодую Мирей Матье с шариком начавших виться волос украсил школьную доску почёта.
Она бегом бежала из школы, что находилась в небольшом переулочке, примыкавшем к улице Станиславского, с предвкушением, что увидит папу, который вчера вернулся. Он ещё не приходил к ним и даже не звонил, но она была уверена, что он в Москве. Вечером, когда уже пора было ложиться спать, из-за стенки донеслись звуки пианино. И Сашенька знала, что это играет папа. Это его тонкие сильные пальцы опускаются на клавиши, чтобы родить из недр инструмента красивую сложную мелодию. Мама обнимала Сашеньку, и они вместе сидели на тахте, приставленной к стене в гостиной, и слушали, слушали, слушали. Разведчицы в тылу врага. Две боевые подруги. Две вечно ждущие девы.
За стеной жили родители маминой одноклассницы тёти Нины – дед Егор и бабушка Варвара. Однажды, вскоре после того, как ей исполнилось шесть лет, Сашенька гуляла с мамой на детской площадке во дворе. Вдруг она увидела папу, который шёл рядом с бабушкой Варварой, – в одной руке он нёс огромную красную сумку, а другой придерживал за хлястик мальчика немного