Родина чувств. Иоланта Ариковна Сержантова

кружил по лесу. Хватал всё, что казалось ему съедобным. Жуков, ягоды, мышей, землероек… Однажды чуть было не прихватил новорождённую косулю, но пожалел её. Лизнул в скользкий ещё липкий нос и побежал дальше, гордый сам собою…

      Несытый лис, отец трёх малышей, оказался добрейшим парнем. Но, в стремлении накормить семью, он не хватал в зубы всех подряд. Выбирал слабых, утомлённых болезнями или непостижимой предопределённостью событий¹⁹. Мышат, что семенили, перебирая розовыми пятками у его ног, аккуратно переступал.

      А люди? Разе они умеют… так? Умеют, вероятно, но не все.

      Довольно упитанный мужичок шёл на реку, расслышал возню в корне свинцового дуба²⁰, разглядел малышку – лисицу с тремя щенками, сунул в мешок и ушёл. И всё это на виду у лиса. Он как раз подбегал к семейному гнёздышку.

      Рыжий, с крысой в зубах, долго гнался по пятам двуногого, у самого берега настиг, преградил путь. И положил крысу на землю. Мол, давай обменяемся. Бери мою добычу, а мне отдай моё. Моих!!!

      Двуногий пнул крысу ногой, отшвырнув прочь, обвязал мешок верёвкой и бросил в реку. Подальше, ближе к середине. Рыжий кинулся в воду, но, пока доплыл, мешок уже скрылся под водой. Как его и не было. Как не стало счастья, любви, маленькой милой лисички и трёх рыжих рыжиков…

      – Ну, что там? Сосед приехал или чужой кто?

      – Нет. Там Рыжий, лис. Плохо ему.

      – Заболел?

      – Нет, горе своё мыкает.

      – А как?

      – Ну, он же не может кулаком об стол или дверью хлопнуть так, чтобы дверная рама в труху. Он со всего размаху бьётся лапами о доски, что там во дворе навалены. Разбегается и так кидается, что доски напополам. А из-под них мыши выскакивают. Разбегаются, в страхе.

      – И он их ест?

      – Не ест. Горестно смотрит им вслед.

      – Он тебя испугался?

      – Да нет. Он явно знает, кто я. Поднял на меня глаза, посмотрел и опять, со всего размаху по доскам…