исчезла. – Я забуду все это? – спросила она.
– Не совсем точно, скорее это просто не будет тебя беспокоить, устраивает тебя такой вариант?
Она кивнула, и довольный таможенник повернулся ко мне. Я запаниковал, пронести не удастся, что же делать?
– Отдавать. – без труда прочитал он мои мысли – Там, тебе это ненужно, это только здесь ценно, Там другие ценности. Отдаешь?
Отдать? Самое ценное, что было у меня в жизни? Нет, надо что-то придумать и быстро… должна же быть какая-то лазейка…. Эту ценность, я не отдам, никогда. Таможенник доброжелательно смотрел на меня, в глотку бы ему засунуть его доброжелательность. Нет лазейки. Значит надо идти напролом.
– Мне нечего отдавать!
– Ой, ли? А если подумать?
– Я все сказал. – меня наполняла отчаянная храбрость, наверное из-за такой храбрости люди хохочут на эшафоте, смеясь над палачами и толпой. – Мне нечего тебе отдавать.
– А это что? – чуть не игриво спросил таможенник и взмахнул рукой. Моя рубашка сама собой распахнулась, и на груди засверкал крупный алмаз.
– Не отдам! – я слышал в своем голосе, предательские нотки страха и вцепился в алмаз рукой. – Мое!
– Да зачем это тебе Там? – впервые я увидел на лице таможенника настоящую человеческую эмоцию, раздражение – что ты будешь с этим делать Там? Отдай по-хорошему.
Опасаясь что голос подведет, я молча помотал головой. Шиш ему, а не мою драгоценность! Таможенник пожал плечами и пошел звать начальника. Драгоценность не попытались отобрать силой, меня опять попросили, я опять отказался, и меня сняли с поезда, пассажиры шептались, глядя на меня в сопровождении двух таможенников.
Меня ввели в аккуратное, маленькое здание таможни. Внутри не было перегородок, одна большая комната, у дальней стены стояли офисные стеллажи и дубовый письменный стол. За столом сидела моложавая женщина с чуть тронутыми сединой висками. Она перебирала какие-то бумаги. Солнечный свет отражался в ее модных очках, хотя я точно знал, что очки бутафория, ей они ни к чему. Таможенники завели меня в комнату, и ушли по своим делам, к станции подходил очередной поезд. Я стоял перед столом и сжимал в ладони теплый камень. Женщина делала вид, что не замечает меня, и это тоже было частью спектакля. Я ухмыльнулся, по крайней мере, методы работы у них не сильно отличались от привычных. Женщина заговорила, сухим, но приятным голосом:
– Зря Вы улыбаетесь, Павел Гриднев! Ваше положение очень серьезно. – она посмотрела на меня по верх очков – Вы сознательно нарушили таможенные правила, а это серьезный проступок.
Я молчал, да и что я мог сказать? Меня несло, я уже решил идти до конца и нотации начальника таможни, меня мало волновали. Я мог только улыбаться и делать вид, что мне море по колено. Страх шевелился внутри меня, но моя драгоценность стоила того, чтобы бороться за нее.
– Согласно правилам, я обязана доложить вышестоящему руководству, о Вашем возмутительном поведении. – я улыбнулся уже по настоящему, можно подумать