Молодых солдат и меня вместе с ними оставили на той самой горе, где мы высадились. А «фазаны» (солдаты, отслуживший год. – Ред.) и дембеля с командиром взвода пошли брать соседнюю горку километрах в трёх. Там оказались четыре «духа». Они просто убежали.
Наши дембеля ушли, остались дембеля из управления батальона. Воды у всех оставалось очень мало, у меня – около литра. А когда воды мало, пить хочется ещё больше. Обычно на боевые мы брали с собой по две полуторалитровых капроновые фляги на человека. А больше брать было просто невозможно. Если всё сложить, то получается примерно так: бронежилет восемь килограммов, автомат или винтовка ещё три с половиной – четыре килограмма. Четыре двойных магазина по сорок пять патронов в каждом – ещё два килограмма. С нами ходил миномётный расчёт, поэтому каждому давали по три-четыре мины, это ещё почти пятнадцать килограммов. Плюс ленты с патронами для пулемёта, килограмма по три каждая. Вода три литра. Три сухпайка – около пяти килограммов. Валенки, спальник, одежда, гранаты, патроны россыпью… Всё вместе получается пятьдесят-шестьдесят килограммов. И настолько к этому весу привыкаешь, что лишние даже два килограмма моментально начинают на тебя давить.
Ночью дежурим по очереди, часа по два. И тут украли воду… Подходит ко мне дембель: «Ты с этого времени стоял?». – «Я». – «Где вода? Ты выпил?». – «Какая вода? У меня немного есть!». – «У меня нет воды, у других молодых нет воды. А у тебя есть. Значит, ты выпил чужую воду». – «Да не пил я!». Дембель забрал мою воду и говорит: «Приедем в полк – я тебе по шее дам!». Ведь на боевых воду воровать – это вообще последнее дело.
Но тут подошёл дембель из другой роты: «Дай сюда воду!». Первый дембель: «Зачем?». – «Это не он. Я с ним вместе стоял, взял кто-то другой». Разбирались, разбирались, но так и не могли понять, кто воду выпил.
Когда всё улеглось, я подхожу ко второму дембелю и говорю: «А почему ты сказал, что я не брал? Мы же с тобой вместе не стояли?». – «А я видел, кто взял». – «Правда? И кто?». – «С твоего взвода мордастик выпил. Ты смотри: если он выпил воду, значит, это гнилой человек, он тебя сдаст за три копейки. Никогда на боевых не оставайся с ним вдвоём…».
Наступила тишина, стрельба прекратилась. Конец ноября, ночью уже холодно, но днём солнце вышло, ветра нет, тепло… Офицеры были на соседней горке. С нами только три чужих дембеля, остальные – все молодые. И я решил: дембелей своих нет, а этим я не подчиняюсь. Залез на большой камень, расстелил плащ-палатку, разделся до трусов и лёг – загораю!.. Камень тёплый, хорошо… То тут стрельба, то там, где-то что-то взрывается. А я лежу и смотрю сверху на огромное плато под собой – километров восемь или десять длиной.
Припекло, перевернулся на живот и вижу – наш дембель возвращается! Я, как его увидел, испугался – он ведь меня точно прибьёт за эти солнечные ванны! И в горы меня больше никогда не возьмут! Я с камня спрыгнул и только хотел палатку стянуть – в неё бьют три пули!.. Пули разрывные, они огромные продолговатые дыры в палатке сделали. Я понял, откуда по мне стреляли, –