не возвращались, слишком скользкая тема, так можно неизвестно до чего договориться. Да и какая в сущности разница, за что Румянец недолюбливает своего князя? Главное, что готов переметнуться на сторону Москвы. Воистину люди подобны облакам, которые ветер носит с места на место.
Хозяин подал знак. Виночерпий снова наполнил кубки, и слуги переменили блюда. Ожидая, когда уберут объедки, бояре тряхнули головами и по русскому обычаю затянули застольную:
Не вода с реки нахлынула —
Басурмане то понаехали.
И меня, молоду, в полон берут,
Ой ты, батюшка, выкупай меня!
Не жалей за меня серебра, полотна…
После трапезы обсудили предварительную цену предательства, и Румянец остался доволен, но его услуги того стоили.
12
Узнав о том, что Владимирский престол занял Василий Дмитриевич, Ягайло обеспокоился, хотя это было нетрудно предвидеть. Со сменой правителя порой менялась и внешняя политика государства, враги становились друзьями, а союзники – недругами. Дмитрий Иванович последние годы присмирел и стал предсказуем, а чего ожидать от его сыночка – никто не ведал. Тогда король отрядил в Москву коморника Прокшу под личиной приказчика некоего смоленского купца Строжина якобы для закупки зерна. Тогда в Польше и Литве в самом деле случился неурожай и жито поднялось в цене.
Коморнику с его людьми надлежало устроиться в Москве и снять там лавку, ибо сколько придется прозябать на чужбине неизвестно. О сдаче жилья обычно справлялись в корчмах или на торгу, потому Прокша направился в Заречье[39], где находилось одно из старейших питейных заведений. Для этого ему со своими людьми пришлось перебраться через Москву-реку, на которой обычно зимой устраивали торг.
Горы свиных, говяжьих и бараньих туш, связки белой и красной рыбы, разной птицы, кадки с квашеной капустой, солеными груздями и со всем прочим, что родит русская земля, лежали на скованной морозом реке. Проходящих мимо продавцы хватали за полы одежды и тащили к своим прилавкам. Тех, кто пытался улизнуть, ругали непотребными словами, а случалось и поколачивали. Эту манеру москвичи переняли от горячих греков, которые часто поступали подобным образом. Впрочем, давно известно, что худое усваивается быстрее хорошего.
В центре торга шла молодецкая потеха: сходились стенка на стенку, матерясь, смеясь и кровавя друг друга почем зря. Некоторые прятали в рукавицы камни или железные бруски, что не дозволялось по правилам кулачного боя, но делалось повсеместно. Утяжеленный кулак мог искалечить, даже убить противника, проломив ему висок. Вокруг этой молодецкой забавы теснились ротозеи, криками подбадривавшие знакомых.
Когда Прокша со своими людьми, миновав торг, добрались до корчмы, их встречал великий бражник поп-расстрига Аникий, наставляя так:
– Не напивайтесь слишком, дети мои. Не грешите безмерно! Лучше мне плесните Христа ради, и я согрешу вместо вас…
Аникия никто никогда не видел трезвым, как и тот не встречал трезвых, покидавших