правде сделай! Бог правду-то видит, хоть не сказывает!
Павел Николаевич пытается говорить, но ему мешают.
– Прежде всего не кричите! Не вы, а я – собственник лугов и по закону как сам решу, так и будет: захочу – продам, не захочу – и в аренду не отдам. Ты курицу свою можешь продать? Корову свою можешь зарезать? Так вот и мы не обязаны у вас согласия просить…
– Чай, земля не курица! Что ты нам про птицу да про скотину толкуешь. Разговор насчет земли, а он про курицу!
Смех и ропот. Машут руки. Злобно сверкают глаза. Павел Николаевич махнул рукой и ушел. Этим воспользовался корнет Замураев. Он давно слушал через окно эти разговоры и кипел негодованием: его возмущало не только поведение «народа», но и самого Павла Николаевича. Мужики обнаглели, а Павел Николаевич потворствует этой наглости. Чего тут с дураками объясняться? Вот они уже и в комнаты полезли. Корнет выскочил на крыльцо, объятый гневом:
– Довольно драть глотки! Расходитесь!
Мужики загалдели. Тогда корнет крикнул караульному мужику:
– Гони их со двора!
В это время Павел Николаевич возбужденно ходил по кабинету и разговаривал сам с собою:
– Извольте послушать! Оказывается, что мы владеем имением не на правах собственников и не имеем права продавать землю без разрешения этих дураков!
Когда Павел Николаевич снова вышел на крыльцо, мужики с ропотом уходили со двора.
– Почему они ушли? – удивился он.
– Я их выгнал…
– Кто тебя просил вмешиваться?
Павел Николаевич послал Ивана Кудряшёва вдогонку:
– Пусть выберут двоих поумнее, а ты проведи их ко мне в кабинет.
Иван Кудряшёв радостно побежал к воротам. Он, конечно, был на стороне мужиков и подмигнул им, когда барин упомянул про курицу: ловко, дескать, дураков обходит!
Привел Иван двух выборных стариков. Павел Николаевич думал, что они достаточно уже вразумлены по части частной собственности и вдруг опять то же самое:
– Мы этими лугами еще при твоем отце владели…
– Да не владели, а имели в аренде!
– Косили то есть. Сколь поту своего на них пролили. Надо решить по совести. Мы, хрестьяне, давно вам свое отработали и на такую, скажем, сумму, что не грех и нас уважить, а ты – Ягору Курносову! Да ты опомнись!..
– Так и знай: не владеть этими лугами Ягору Курносову!
Итак, ничего не выходит. Точно не в одной стране и не под одним законом живут. Точно и Богам разным молятся. Переговоры оборвались, а Никудышевка волновалась и галдела. Егор Курносов ночью к господам приехал. Днем боялся: грозили изуродовать. Павел Николаевич продажу затормозил: не то непонятный страх, не то передовой образ мыслей, не то отрыжка народничества мешали ему продать луга Егору Курносову. Тянул-тянул, и опять луга остались за прежними арендаторами. Но пока это свершилось, две неприятных истории уголовного характера стряслись. В день храмового праздника из-за этих лугов пьяные никудышевцы с пьяными сурскими жестоко подрались на принципиальной почве,