как бритва: имеет ли это отношение к сексу? Конкретно: лизал ли Чорный его яйца в том же смысле, в каком лизал яйца Шнайдера, карликового шнауцера, которого пытался проглотить каждый раз, когда они сталкивались в парке “Меир”, или же Чорный лизал половой член своего хозяина из тех соображений, которые заставляли его слизывать шарики росы с душистого листка?
Вопрос, безусловно, тревожил. Меньше тревожил, чем вопрос, догадывается ли Нива, широкобедрая жена Роналя, что он трахает свою партнершу по офису Ранану, – поэтому ли Нива хамит Ранане, когда звонит ему на работу, или же из чистой антипатии? – но все-таки тревожил.
– Ох, Чорный, Чорный, – пробормотал Рональ со смесью жалости к себе и нежности к ближнему, – один ты меня действительно любишь.
А Чорный, который, возможно, не умел распознать такой вот человеко-мужской половой член, но умел распознать собственное имя, ответил радостным, бодрым лаем. Нечего сказать, лучше быть собакой и иметь дело с собачьими дилеммами вроде “на-какое-бы-дерево-мне-сегодня-помочиться”, чем быть Роналем и пережевывать все те же кривые этические дилеммы вроде “насколько-трахать-Ранану-стоя-в-его-с-Нивой-спальне-когда-Ранана-опирается-на-трюмо-менее-мерзко-чем-трахать-ее-реально-нет-реально-в-их-кровати”. Вопрос с далеко идущими последствиями, между прочим. Потому что если оно одинаково, то в кровати удобнее, да и все тут. Или, например, представлять себе свою жену голой, когда вставляешь Ранане, – это немножко уменьшает масштаб измены или еще одно извращение?
– Папа не извращенец, Чорный, лапочка моя. – Рональ потянулся и встал с постели. – Папочка сложный человек.
– А? – Нива заглянула в спальню. – Ты что-то сказал?
– Я сказал Чорному, что сегодня приду поздно, потому что вечером у меня встреча с немцами. – Рональ воспользовался редкой ситуацией зрительного контакта с женой.
– М-да? – презрительно отреагировала Нива. – И что тебе Чорный ответил?
– Ничего, – сказал Рональ и надел серые трусы. – Чорный принимает меня как есть.
– Чорный и “Бонзо” принимает как есть, – процедила Нива. – Стандарты у этого пса не то чтобы высокие.
Одно из крупных достоинств романа на стороне с коллегой – что все романтические ужины при свечах списываются с налогов. Не единственное достоинство, конечно, но самое волнующее. Особенно с точки зрения Роналя, для которого прикреплять степлером квитанции к листам бумаги, испещренным вышедшими из-под его пера датами и разъяснениями, было одним из самых главных и ярких наслаждений в жизни. А когда квитанции не просто служили инструментом списания налогов, но и были нагружены ностальгическими воспоминаниями об особо удачных ночах любви, связанное с ними удовольствие умножалось и приумножалось.
– Мне нужна налоговая квитанция, – сказал Рональ официанту и подчеркнул слово “налоговая” так, словно во всем нашем волшебном мире существуют какие-нибудь другие квитанции. Официант понимающе ему кивнул. Роналю это не понравилось. Может, из-за того, что официант с раздражающим