Соль для вкуса. Марта Крон

грозное:

      – Тебя не учили, что подслушивать нехорошо?!

      Вся в разрывающих меня на части бушующих эмоциях я кинулась к зеркалу.

      Ох ты ж, мать!

      Волосы почти высохли, но приобрели ужасный вид. Глаза блестели диким огнём, щёки алого оттенка, а губы… Прикоснулась к нижней губе и закрыла глаза.

      Люди-и-и! Человеки-и-и! Что творится-то, а?

      Как утихомирить сердце, отбивающее бешеный ритм? Куда деть этот трепет, разливающийся в груди от воспоминаний о его взгляде и нежных касаниях? Как утаить мою реакцию на его приближение? И самое главное: как включить мозг и заткнуть за пояс дурацкие мысли, в красках рисующих мне неудавшийся поцелуй?

      Бросив на своё отражение последний непонимающий взгляд, пригладила рукой волосы и побежала к своему заждавшемуся гостю.

      Дениса нашла на кухне. Одного. Увидев меня, он так мило обрадовался, что аж подскочил на ноги и уже через долю секунды стоял рядом со мной.

      – Всё в порядке? – спросил он, всматриваясь в моё густо краснеющее лицо.

      – Да, – соврала я.

      – Сильно досталось от брата? – тихо произнёс парень, и я увидела на его лице извиняющуюся улыбку.

      – Не волнуйся, я ему не по зубам! – подмигнула и взглянула на чашку Дениса. Она уже была пуста.

      – Эм-м, Денис, может лучше пойдём погуляем? Чай ты, смотрю, выпил.

      – Конечно, как хочешь. Тем более девушка твоего брата меня пугает до чёртиков, хотя я не из трусливых, – поддержал идею Каштанка и помог убрать со стола.

      – Я быстро переоденусь и приду. Если что, держись до последнего, в плен не сдавайся, – дала наказ я и двинулась в свою комнату. Быстро переоделась и только открыла дверь, как в коридоре столкнулась с психованной парочкой.

      – Твой друг уже уходит? – иронично скривил уголок рта чернявый.

      – Да. И я вместе с ним, – ответила на выпад.

      Фролов нескрываемо нахмурился и свёл брови на переносицу:

      – Мы так не договаривались.

      – А я вообще непослушная, ты не заметил? – съязвила я, обходя этих высокомерных личностей и уже в дверном проёме, не удержалась, обернулась и совсем по-детски показала язык.

      – Елизавета, – угрожающе произнёс Пётр. – Наказание будет суровым, – в его глазах блеснуло осуждение, а следом и предвкушение.