на чистой ткани, которую юная миссис Маккен положила на буфет.
Сама миссис Маккен сейчас стояла на пороге комнаты, прижав ко рту руку и широко распахнув глаза. Джейми попытался успокоить ее улыбкой, но вместо улыбки получилось что-то другое – женщина занервничала и выбежала из комнаты.
Она и без того целый день волновалась – как и все жители деревни Фрихолд. К тому же она беременна, а ее муж сражался на стороне повстанцев. Тревога миссис Маккен возросла, когда Джейми постучался в ее дверь. До того он уже стучал в двери шести домов, но открыла ему только миссис Маккен. И в награду за гостеприимство на ее кухонном столе теперь лежала тяжелораненая женщина, истекая кровью, будто подстреленный олень.
Этот образ заставил Джейми нервничать еще сильнее – происходящее тревожило не только миссис Маккен, – и он пододвинулся и взял Клэр за руку, больше для своего спокойствия.
– Как ты, саксоночка?
– Ужасно, – хрипло ответила она и прикусила губу, чтобы не сказать что-нибудь еще.
– Может, глотнешь немножко? – Он потянулся за бутылкой хлебной водки, стоявшей на буфете, но Клэр покачала головой.
– Не сейчас. Непохоже, чтобы пуля задела кишки, но если я ошибаюсь, то уж лучше умру от кровопотери, чем от заражения крови или шока.
Джейми сжал ее холодную ладонь. Хотелось, чтобы Клэр сказала что-нибудь еще. Но нельзя заставлять ее говорить, ей необходимо собраться с силами. Он пытался силой воли как-нибудь передать Клэр свою жизненную энергию, при этом не сделав ей больно.
В комнату тихо вошла миссис Маккен с подсвечником. Повеяло сладковатым запахом пчелиного воска и меда, и Джейми вспомнил о Джоне Грее. Интересно, удалось ли ему добраться до англичан? Впрочем, какая разница, сейчас не до него…
Зря он не одобрял то, что Клэр делает эфир. Все бы отдал, лишь бы она в ближайшие полчаса ничего не чувствовала.
Закатное солнце омыло комнату золотистым светом, в его сиянии сочащаяся сквозь повязки кровь казалась темной.
– Сосредоточься, когда берешь острый нож, – слабым голосом посоветовала я. – Иначе можешь остаться без пальца. Так говорила моя бабушка, да и мама тоже.
Мама умерла, когда мне было пять лет. Бабушка несколькими годами позднее, правда, я не часто ее видела – дядя Лэм полжизни провел в археологических экспедициях, таская меня повсюду с собой, будто дополнительный багаж.
– Ты часто в детстве играла с острыми ножами? – поинтересовался Денни и улыбнулся, хотя его глаза не отрывались от скальпеля, который он осторожно правил на небольшом оселке. Сквозь вонь крови и смолистый аромат стропил пробивался густой запах масла.
– Постоянно, – выдохнула я и как можно осторожней изменила положение тела. Спине стало легче, но от боли я прикусила губу, чтобы не застонать во весь голос. От моего тихого стона у Джейми побелели пальцы – он стоял у окна, вцепившись в подоконник, и смотрел на улицу.
Закатное солнце обрисовало его широкие плечи, и перед моим внутренним взором предстало на удивление