специального устройства. Борьба с костлявой продолжается, и, кажется, впервые – несколько очков в мою пользу. Начал немного работать… Часто и сердечно вспоминаем нашу встречу в Варшаве. Когда увидимся снова?..»
Открытка от 10.04.1997 еще короче и еще более корявым, но читаемым почерком: «…Отвечаю с таким большим опозданием, хлопоты со здоровьем, которое согласно закону природы ухудшается». А ниже, отдельно: «Еду все быстрее саночками вниз» – эти две строки (стихотворные? хореические? фольклорные?) записаны прозой. У древних славян (это известно, в частности, из записей этнографов в Галиции) стариков, провожая на тот свет, зимой вывозили на санях и спускали в глубокий овраг. На этой открытке Херберта – букет цветов, не вообще какой-то букет цветов, а цветная гравюра, воспроизводящая крестьянский рисунок из деревни в Галиции.
Перед уходом Херберт успел назвать по имени Львов, Галицию – не успел. Но он о ней помнил.
В своих последних книгах Херберт писал об уходящем веке, обо всем, что уже ушло или уходит. Уход самого Херберта обозначил конец XX века в польской поэзии.
Стихотворения
Из книги «Струна света»
(1956)
* * *
Женщины на нашей улице[1]
были будничные и добрые
терпеливо тащили с базара
большой букет овощей
Дети на нашей улице
вечно мучали кошек
Голуби —
серенькие и кроткие
в парке был памятник Поэту
дети гоняли обручи
и разноцветный крик
птицы садились на руки
читали его молчанье
летними вечерами
жены привычно ждали
теплых табачных губ
Женщины не умели детям
сказать: вернется ли
и на закате города
гасили огонь руками
прикрывающими глаза
детям на нашей улице
смерть досталась тяжелая
голуби падали так легко
как подстреленный воздух
уста Поэта
стали пустым горизонтом
птицы дети и жены не могут жить
в черепках разбитого города
на холодной постели пепла
город стоит над водой
гладкой как память зеркала
он отражается от самого дна
и улетает к высокой звезде
где запах пожара такой далекий
как Илиада
Красная туча
Красная туча пыли —
память о том пожаре
когда закатился город
за горизонт земли
нужно разрушить
еще одну вот эту стену
еще один кирпичный хорал
чтобы открытая рана
между взглядом и воспоминаньем
зарубцевалась
рабочие те что утром
кофе