своем интереснейшем письме Рассел излагает собственные причины, по которым он поддерживает эмансипацию: «Я считаю, что нашей стране нужно Божье благословение, а такое благословение дается только тем нациям, которые поддерживают его избранный народ в этой второй заповеди» – и противопоставляет свои мотивы мотивам радикалов, которые просто «рады протащить за ваш счет один из своих политических вопросов».
27
Более того, Маннерс ужинал у Лайонела перед тем, как его попросили баллотироваться, но Майер, похоже, угадал его намерения заранее; очевидно, Дизраэли держал Лайонела в курсе намерений своей партии. С позиции Дизраэли, бывший пьюзиит (сторонник наиболее близкого к католицизму направления «Высокой церкви», основанного богословом Эдвардом Пьюзи) Маннерс должен был выставить свою кандидатуру в первую очередь для того, чтобы убедить остальных протекционистов в своей политической «благонадежности». Маннерс стал лишь одним из многочисленных консерваторов, которые с удовольствием ужинали у Ротшильдов, в то же время неоднократно голосуя против того, чтобы их допустили в парламент.
28
По этому предложению Дизраэли голосовал вместе с большинством, то есть против собственной партии, хотя до дебатов он представил петицию против допущения евреев в парламент, составленную кем-то из его избирателей в Бакингемшире, в ходе дебатов не внес практически никакого вклада и поддержал враждебное предложение своих сторонников, чтобы Лайонела напрямую спросили, собирается ли он давать «Клятву отречения». Победу удалось одержать с минимальным перевесом.
29
На сей раз Дизраэли отважно подтвердил свою веру в справедливость эмансипации, после того как осторожно защищался от нападок радикалов в палате лордов.
30
По иронии судьбы, Ллойд Джордж обвинил сына Лайонела, Натти, примерно в том же, когда тот возглавил оппозицию против «Народного бюджета» в палате лордов.
31
Можно написать целую диссертацию о «салоне» Шарлотты на Пикадилли, если, конечно, словом «салон» можно описать представителей различных общественных кругов, которые встречаются в ее письмах. Самыми важными, разумеется, были члены семьи Ротшильд и родственные семьи (особенно Коэны и Монтефиоре). Время от времени в этот довольно тесный круг допускались семьи старших клерков и агентов (Давидсоны, Бауэр, Вейсвейлер, Шарфенберг и Белмонт); кроме того, туда были вхожи семьи из элиты лондонского Сити, например Вагги и Хелберты. Если не считать Гладстона и Дизраэли, в число ее друзей-политиков входили не только упомянутые выше либералы, но также и такие консерваторы, как Булвер-Литтон, романист и член парламента от Хартфордшира, а также лорд Генри Леннокс, член парламента от Чичестера и первый комиссар общественных работ в правительстве Дизраэли. Кроме того, в этот политический круг входил редактор «Таймс» Делан. С политическим кругом частично пересекался круг дипломатический, состоявший из послов и представителей Орлеанского королевского дома в изгнании. Кроме того, в «салоне»