на небе, пыль на земле. В общем, чтобы начать снова наслаждаться пейзажем, нужно было дожидаться вечера.
Когда стали спускаться сумерки, Джеймс отвез Макса и Рощина в местный Reggie-бар. Но с регги тут оказалось не очень весело. В итоге парни завершали вечер в артистическом клубе с мудреным кенийским названием. Возможно, заведение и вправду для своих. На сцене духарилась какая-то конголезская группа с совершенно чудовищным саундом, и разговаривать было почти невозможно. Но завсегдатаи все равно о чем-то болтали, сплетничали, шутили и восхищались почти точно так же, как в Париже, Токио или Москве. В какой-то миг Максим не без печали подумал, что мир везде и всюду одинаков, люди остаются людьми и волнуют их одни и те же вещи – власть, секс, свобода, музыка, деньги. Жизнь, одним словом, в перспективе смерти. Одна и та же жизнь в Найроби и Роттердаме, Нью-Йорке и Таганроге. Различаются только арифметические характеристики. Сколько бабок, сколько девок, какие пределы поставлены твоему воображению и за что можно угодить за решетку? Ну и еще меняются пейзаж и температура воздуха. Температура воздуха и пейзаж – этого вполне достаточно, чтобы отправиться в путь.
11 ноября
…Прикорнули парни опять часа на три с половиной, никак не больше. С утра было намечено сафари – как же, Кения, классика, и подъем назначен на 6:30. Поднимались со вздохом «А не пошло бы это сафари так далеко, что и достать невозможно!», и 156 километров в дороге до озера Накуру (Lake Nakuru National Park) проспали мертвым сном. Однако, когда проснулись, были вознаграждены сполна.
На языке масаи Накуру означает «пыльное место». Почва там и вправду немного заболоченная, а само озеро мелкое и соленое. Но в январе именно сюда слетается до миллиона фламинго. Стоял ноябрь, птиц было около сотни, включая пеликанов, но красота все равно невообразимая. Фламинго, как розовые всполохи, высокое африканское небо. Местный гид из масаев – одной из самых любопытных и чуждых европеизма народностей этой части Африки – рассказывал о фламинго, саванне, местном озере и просто о красоте жизни. Макс упрямо называл его Джамбо, что на суахили означает «здравствуйте». В принципе он всех местных, чье имя не мог выговорить по техническим обстоятельствам – на суахили имеются звуки, которые европеоид не способен вставить в свою речь без специальной подготовки, например, цоканье и щелканье языком, – именовал Джамбо. На первый раз это их прикалывало, на второй – веселило, а на десятый… Об этом они из вежливости и желания получить чаевые умалчивали. В общем, Джамбо с озера Накуру был прекрасен. Он поведал, в частности, что природа полна гармонии и там, где живут фламинго, нет крокодилов. Зато много мелкой рыбы, которая не дает размножаться москитам. Благодать и благословение, как говорил поэт…
Про фламинго и крокодилов – это африканская поговорка, и Макс с Рощиным некоторое время прикалывались, что в жизни людей не все так честно, как в дикой природе, и фламинго все-таки живут с крокодилами, но за деньги.
Меж тем уже давно перевалило за полдень. Парни