тебя, для твоей голубки!
– За девчонкиными ногами
Не успеть разудалой юбке,
За плечьми кудрям не угнаться!
– Ай, жених, ты на девку глянь-ка!
Молодой бы не стушеваться,
Это ж зелье, а не цыганка!
«…Эй, замри! Для тебя танцую.
Стань бледнее… Еще бледнее!
Вспоминаешь ли, как целую?
Ай, супруг, – поцелуйся с нею!
После яства пожуй сухарик!
Ай, родимый, – а что? Не спорь-ка! —
Мы ведь танцы за так не дарим.»
– Заплати же за танец – горько!
– Горько! Ну-ка, целуй, красивый!
– Горько!
– Ай, так целуют мертвых!
Эй, цыгане, глядите, – диво!
Кто ж поверит в такое «горько»?!
– Тут целуются, не целуя!
– Прочь, цыгане! Тут свадьба злая!
«…Эх, жених… Не гляди, тоскуя, —
Мы в расчете. Беда – былая.
А дороги – на все четыре!
Я цыганка – своя повсюду…»
– Эй, богатый! Ворота шире!
«Ай, несчастный, гуляй… покуда…»
Три верлибра
1
Я – хозяйка этого сундука.
Я вынимаю из него
Одну за другой
Усталые звезды
Разочарование за разочарованием,
И измученный отчаянием шепот
Слово за словом
Как ненужные вещи
Я вынимаю из сундука,
Я – его хозяйка;
И, хмуря брови,
Не могу вспомнить,
Куда же,
В какой уголок,
Я запрятала ту единственную,
Еще неизвестную мне радость,
Ту звезду, которая,
Как таблетка нафталина,
Бережет в сундуке
Все остальное добро
и зло.
2
Наверное, когда-то
Я была ночным воздухом
апрелем
и фонарями.
Иначе откуда бы я знала,
Как замечательно
Входить в распахнутые окна,
Проливаться с подоконников,
Шаля, дуть в лица
И прятаться за занавески?
3
Когда в город приходит
Первый ночной дождь,
И утро
Распахивает синие лужи,
Как глазищи,
Начинаешь понимать,
Что май так и не кончался
с прошлого года,
с прошлого века,
И вся жизнь —
Самый обыкновенный май
С ночными дождями;
А если ты этого раньше не замечал,
То просто потому,
Что у тебя было
плохое
настроение.
Русалка
Когда рассвет вставал над синим лесом,
Когда, отогреваясь под лучами,
Березовые почки раскрывались,
Когда снега таились по канавам
Под мрачными сосновыми корнями,
Когда сражалось будущее лето
С ушедшею,