мужчина, по-видимому, лет тридцати, в овчинном черном полушубке, теплых сапогах и простой шапке, с окладистой черной бородой, подстриженной в кружок. К этому-то человеку мой брат обратился с вопросом:
– Как бы нам увидеть графа?
Незнакомец добродушно улыбнулся и ответил:
– Я граф, что вам нужно?
Брат мой насмешливо смерил его глазами и, видя его костюм, а равно и свободное обращение с ним крестьянских ребят, иронически заметил:
– Оно и видно, брат, что ты граф сиятельный… Около печек сияешь? Небось у графа служишь каким-нибудь истопником; мы, брат, сами умеем отличить барина от прислуги – тоже бывали в барских домах-то.
Возмущался брат, очевидно, не тем, что незнакомец самозванствовал, а тем, что какой-нибудь служака думал потешиться над ним, над дьячком NN села.
Незнакомец стал уверять, что он самый граф и есть, и стал допрашиваться настойчиво, зачем именно мы приехали. Брат мой объяснил ему, что привез графу мучителя по рекомендации нашего знакомца И. И. С… а[222]. Услыхав фамилию нашего знакомца, граф сказал:
– Ну давай сюда своего мучителя, мы поговорим с ним. Тогда брат мой кликнул меня. Во время спора брата моего с незнакомцем я сидел в санках вдали от них, а потому не мог хорошо рассмотреть его лица; но когда подошел к нему, то почувствовал правоту его слов, так как физиономия незнакомца ясно обнаруживала его интеллигентное происхождение. Я поверил, что он граф, хотя по костюму он походил на богатого мужика. И действительно, его умное лицо, с проницательными глазами, смотревшими как-то весело и приветливо, его голос, проникающий в душу, и в то же время валяные сапоги, дешевая шапка – все это до того было любопытно и в то же время симпатично, что я как-то невольно почувствовал к нему доверие и расположение первой встречи, основанной, как известно, на инстинкте. Мне показалось, что за ним я готов идти в огонь и воду. Граф повел меня на второй этаж того дома, к которому мы подъехали. Когда мы вошли в одну из комнат, я был поражен невообразимым гамом ребятишек обоего пола в возрасте от семи до пятнадцати лет. При входе нашем многие совсем не обратили внимания на наше появление; некоторые же закричали:
– Лев Николаевич! Ваше сиятельство! (но у них выходило васьство). Опять нанял нового учителя? Ведь и этот убежит, как И. И.[223] и Н. О.[224]! Ты уж один с нами занимайся, учителя нам не надо!
После я узнал, что до моего поступления в продолжение месяца у графа переменилось человек пять или шесть наемных учителей, а других граф увольнял за то, что они обращались очень грубо с учениками. Но граф, усмехаясь, говорил им:
– Нет, ребята, этот от нас не уйдет, и я сам его не прогоню. Что этим хотел сказать Лев Николаевич, не знаю; быть может, утешить ребят, а быть может, и действительно думал так. ‹…›
Оглядевшись в комнате, наполненной ребятами, я стал присматриваться к их занятиям. Ничего похожего на школу, в какой я сам учился и какие видел, не было. Ребята сидят большей частью парами, редко