открыла лицо, чтобы большими глазами посмотреть на новый мир.
Дома все пришло в смятенье. Отец мужа ушел из дому. Его братья вопили о позоре. Сам он молчал. С семьей пришлось порвать навсегда.
Теперь Маруся в самаркандской школе. Она узнала всю тяжесть [жизни] мусульманки и, когда кончит школу, пойдет работать в кишлак, чтобы освободить порабощенную женщину.
Драма в нагретой воде
Поручик с умеренно злодейской наружностью и добровольческим трехцветным угольником на рукаве бродит по вестибюлю первой кинофабрики. Сегодня режиссер Роом снимает сцены затопления парохода для своей «Бухты смерти». Темное бархатное лицо поручика изображает готовность совершить некоторые подлости.
Но ему еще рано. Сперва будут затоплены пароходный коридор и каюта.
Для этого в ателье сооружены две огромные ванны из листового железа. Они настолько велики, что в одну из них целиком вставлен длинный коридор морского парохода, а в другую – каюта.
– Лифшиц, крысы готовы? – спрашивает Роом.
Традиционно бегущие с корабля крысы не готовы. Лифшиц комически взволнован.
– Всякую грязную работу делает Лифшиц! Красить крыс должен Лифшиц!
Дело в том, что крыс достать не успели. Пришлось купить мышей, да еще белых.
Теперь, для большего сходства с крысами, их надо перекрасить в серый цвет.
Пожаловавшись на судьбу, Лифшиц берет горстку сажи и уходит на свою странную работу.
Сухое и мокрое
– Сначала сыграем сухие сцены. Потом мокрые.
Все готово. Актриса Карташева сняла жакет и распустила волосы. С аэропланным гуденьем зажглись и потухли прожектора. Свет проверен. Оператор приготовился. Двум солдатам из посредрабиса внушено, что они должны снести Карташеву в каюту. Солдаты приготовились.
Идет репетиция. С верхней площадки раздается голос Карташевой:
– Что, я без чувств?
– Вроде.
Актриса мигом закрывает глаза и болезненно опускается на руки солдат в суконных погонах.
– Приготовились! – кричит Роом. – Начали! Взяли! Понесли! Елизавета Петровна, глаза у вас закрыты! Так! Левая рука опущена! Товарищ солдат, головой вносите ее в дверь, а не ногами. Стоп! Еще раз!
Репетируют второй и третий раз, но у одного из солдат движенья по-прежнему не хороши, а лицо беспомощно-напряженно, будто он играет на большой медной трубе.
Когда сцена снята, Роом заинтересованно спрашивает его:
– Скажите, вы актер, электротехник или монтер?
– Я музыкант! – раздраженно отвечает солдат из посредрабиса.
Крысы
– Очистить коридор! Где крысы?
В клетке приносят перекрашенных мышей. Их только три.
– Больше нельзя. Все пальцы перекусали. Прокусывают кожаные перчатки.
Клетку ставят на пол.
– Пускай первую!
Мышка осторожно вылезает из клетки. Но напрасно Роом кричит свои «приготовились, начали, пошли».
Мышь испугана невыносимым светом и не движется