системы. Демократия провозглашалась в России в 1917 г. и в 1991 г., и оба раза попытки перейти к демократии проваливались. Но при этом «провал» 1917 г. был во много раз страшнее, чем «провал» 1991 года.
Постсоветская система значительно «мягче» советской, элементы демократии сохраняются в ней значительно дольше, и роль демократического и правового «фасада» в ней – значительно больше.
Со времени падения советской власти прошло 18 лет. 18 лет после падения царизма – это 1935 год. Развитие в обоих циклах шло в направлении установления всё большего контроля власти над обществом, но достаточно сравнить степень контроля 2009 г. со степенью контроля 1935 г., чтобы увидеть всё колоссальное различие двух систем и двух циклов развития. Это различие циклов – прежде всего, результат той модернизации, которая совершилась в нашем обществе за советский период. Если на поверхности общественной жизни в советское время шёл циклический процесс развития и затем упадка советской системы, то «в глубине» шли поступательные, модернизационные процессы. И хотя к концу советского периода российское общество не было достаточно готовым к тому, чтобы жить в условиях демократии, оно всё же было неизмеримо более готовым, чем в 1917 году. Как и в 1917 г., в 1991 г. мы не смогли «взять планку», однако на этот раз «до планки» нам не хватило значительно меньшего расстояния и мы создали не тоталитарную, а имитационно-демократическую систему. Но ясно, что в рамках постсоветской системы также «на поверхности» – цикл развития системы, а «в глубине» совершаются не всегда видимые модернизационные процессы, создающие базу для демократии.
Вполне можно предположить, что третья российская попытка перехода к демократии, которая произойдёт в две тысячи каком-то году, окажется удачной (говорят, «Бог любит троицу»). Это значит, что после глубокого политического кризиса будут проведены первые в русской истории действительно свободные и неманипулируемые выборы верховной власти, и победители на этих выборах не будут стремиться (или будут, но им это не удастся, это не позволят оппозиция и общество в целом) закрепиться у власти, манипулируя следующими выборами. После нескольких ротаций система реальных выборов закрепляется. Страх свободного выбора и перемены власти уходит в прошлое. Россия выходит из циклов систем с безальтернативными властями, отделяющихся друг от друга «смутными временами» безвластия. Сейчас это выглядит совершенно утопически, но это казалось также утопическим во множестве стран, успешно пришедших к стабильной демократии.
Тем не менее этот сценарий возможен, но не неизбежен. Препятствующие установлению демократии глубокие культурные и психологические особенности нашего общества воспроизводятся и в новом поколении, вступая в сложное взаимодействие с новыми, «модерными» особенностями сознания.
И в следующем поколении переход к демократии будет очень трудным, значительно труднее,