свою я закончила институт физкультуры – без отрыва от производства, – пару раз отбывала повинность на практике в спортивном клубе и школе и возраст одиннадцати – двенадцати лет считала самым трудным. Самым вредным, голосистым и строптивым.
Но это чистая биохимия. Возрастная ломка, а не характер. И договориться со строптивцем можно и нужно. Только на своих условиях, иначе на шею сядет.
– Так, слушай сюда, – сказала твердо. – Тебе нужна я, а не наоборот. Так что, будь любезен, иди мой руки и возвращайся за стол. Я жду.
И, повернувшись к плите, незаметно выпустила воздух из легких. Как оказалось, тяжело держать себя в узде, когда хочется расколотить о стену последнюю вазу, запустить настольной лампой в окно и разорвать зубами наволочку.
Мне бы самой поплакать, порыдать, давясь слезами злобы и стыда… Но вот нельзя. Мальчишке тяжелей стократ. Ведь получилось так, что добиваться правды пришел не его отец, старший брат или, по крайней мере, мама – взрослая разумная женщина. А мама мальчика должна быть именно такой. Ребенок ухоженный, несмотря на пыль. Но меня каким-то чудом разыскал этот весьма не глупый одиннадцатилетний ребенок. Разыскал и пришел добиваться ответа с полным чувством собственного права на любой упрек.
Н-да. Ситуация. Для учителя физкультуры в школе для детей с неординарными способностями…
Ел мальчик жадно. Вначале пытался голод скрыть, лениво ковырял яичницу вилкой, изображая, что подчиняется только под давлением. Но когда надкусил первую сардельку, притворяться уже не смог. Стал кусать с такой ненасытностью, что не осталось никаких сомнений: ел ребенок в лучшем случае сегодня утром.
Бедняга.
Представить жутко: один, голодный, на пыльной жаркой улице, вчера какой-то гад убил любимую тетю… Бр-р-р…
Дабы не смущать своего маленького гостя, занялась делом. Переоделась в спортивный костюм, сходила к тумбе за сигаретой, включила вытяжку и, встав пузом к плите, пустилась дымить под короб с вентилятором.
Сама себе я с сигаретой казалась старше.
Хотя курила крайне редко, за компанию и только выпив, занятие это не любила. Но сегодня окружила себя дымом, как завесой, стараясь показать мальчишке – я взрослая, я все могу, а ты ребенок.
Ты ешь сардельки и пей молоко, а я, если захочу, позволю себе виски. Я – взрослая. Кукла Барби с сигаретой, а не с Кеном и крошечной собачкой в розовом автомобиле.
– Чай будешь? – спросила, убирая тарелки со стола. Мальчишка помотал головой, но я включила электрический чайник. – Как тебя зовут?
– Антон, – глядя вниз, на стол, ответил гость.
– Сколько тебе лет? – спросила, смахивая влажной тряпкой крошки со столешницы.
– Одиннадцать. С половиной.
Я удовлетворенно кивнула, поставила на поднос вазочки с печеньем и конфетами «Цитрон», наполнила две большие чашки чаем и предложила:
– Пойдем в гостиную. Сядем и поговорим.
Я чувствовала себя опытной Бабой-ягой, сытно накормившей крошку Ванечку.
Баньку я ему не предлагаю. Но и зажаривать не буду.
Я