и мангуста.
– Дорогой мой! – сказал Кендрик. – Неужели ты будешь иметь дело с такой дешевкой, как Эйб? Я, как тебе известно, всегда дам больше. И я тебя никогда не обманывал.
– Ты никогда и не смог бы этого сделать, равно как и Эйб, – проворчал Хеддон. – Это крупное дело, и здесь быстро понадобится много наличных. Оно может потянуть на шесть миллионов. – Хеддон выдохнул дым. – Я хочу три.
– Шесть миллионов можно достать. Все зависит от предложенного товара, – уклончиво ответил Кендрик, напряженно обдумывая ситуацию. – Если это что-то необычное, деньги всегда найдутся, Эд.
– В Нью-Йорке сейчас всей суммы не найти. Поэтому я и предлагаю тебе первому.
Кендрик нацепил добродушную улыбку дельфина.
– Я ценю это, дорогой. И что конкретно?
– Выставка из коллекции Эрмитажа.
– О, Эрмитаж! – Жадный огонек, загоревшийся было в глазах Кендрика, тут же погас. – Прекрасная экспозиция… У меня есть каталог. – Выдвинув ящик стола, он извлек толстую брошюру в глянцевой обложке. – Да, превосходные вещи. Проявление доброй воли, все в духе разрядки. Русское правительство знакомит народ США с лучшими образчиками своего искусства. – Он начал перелистывать каталог с цветными иллюстрациями. – Великолепно. Тысячам людей приносит пользу столь замечательное сотрудничество двух великих держав. – Он взглянул на Эда, не перестававшего улыбаться. – Но, увы, это определенно не для меня, и не для Эйба, и не для тебя. – Он вздохнул и отложил каталог.
– Долго ты еще будешь трепаться?
Клод стащил парик с головы, внимательно осмотрел его и вновь криво водрузил на лысину.
– Это просто мысли, дорогой, я часто думаю вслух.
– Посмотри… страницу пятьдесят четыре, – посоветовал Хеддон.
Клод лизнул большой палец и стал перелистывать страницы каталога.
– Хм… Выглядит заманчиво. Что здесь сказано? Икона. Дата создания неизвестна. Предположительно, самая ранняя из русских икон. Ее наиболее ценила Екатерина Великая. Дерево. Масло. Изображает какого-то неизвестного русского святого. Сохранность отличная. Размер восемь на десять дюймов. Это вещь на любителя. Публика на нее и не взглянет. Но для коллекционера очень интересна.
– На аукционе она бы запросто ушла за двадцать миллионов, – ровным тоном произнес Хеддон.
– Допускаю, дорогой, но вряд ли русские собираются расставаться со своим сокровищем.
Хеддон резко наклонился вперед, его глаза стали похожи на две маленькие льдинки.
– Но ты бы сумел ее продать, Клод?
Кендрик неожиданно почувствовал, что, несмотря на работающий кондиционер, его рубашка промокла от пота. Вытащив шелковый носовой платок, он вытер лицо.
– Все можно продать… Но эта икона способна доставить массу хлопот.
– Об этом не печалься. Ты получишь ее от меня за три миллиона долларов.
Кендрик допил мартини и почувствовал, что ему нужно выпить еще.
– Разреши, я налью тебе еще, Эд? Это дело необходимо обдумать.
Клод поднялся,