стояли начищенные до блеска туфли, без каких-либо следов поношенности. Эмиль уже и не помнил, когда в последний раз видел их такими.
– Охренетус магикус. Обескуратус… Обескуратус… Омниа… Да ну на фиг.
Времянкин зевнул и забрался на кровать. «Вдруг она и правда сможет осуществить это? – размышлял он. – А ведь я не раз думал о том, что многое сделал бы по-другому сейчас, оглядываясь назад. Молодому мне вечно недоставало опыта, чтобы сделать все правильно. Лень, глупость, гордыня, иллюзии, заблуждения и еще много чего. При этом энергии всегда было в избытке. И расходовалась она чаще всего на откровенную ерунду. Девушка права. Чертовски. Мне нужно время, и ощущение, что его у меня много. Я бы распорядился им как следует. Допустим, гипотетически, что она сделает это. Думаю, нет смысла становиться младенцем. Тело еще слабое, речевой аппарат не развит. Ни ходить, ни говорить не смогу. Не хочется становиться беспомощным. Да и вообще, лет до семи и исправлять-то нечего. Так! Семь лет. Уже что-то. Школа. Семилетний ребенок, развитый не по годам… Со знанием и опытом сорокалетнего. Потенциально интересная ситуация. Стоп. Ребенок не может быть сам по себе. Кто-то должен заботиться о нем. Были бы живы родители… Может, Алена? Любимая сестра. Посвящу ее в курс дела, вместе придумаем, как действовать. Семь лет. Семь лет. Семь. Запудрила мне мозг Василиса. Ох, и дела…»
Времянкин положил голову на подушку и немедленно уснул.
Проснулся Эмиль от странных звуков, доносящихся непонятно откуда, но звучащих достаточно громко, чтобы помешать сну. Это была смесь хрюканья и храпа. Мужчина прищурился и огляделся по сторонам. Затем сел, свесив ноги с кровати, и попытался определить источник звука на слух. Неожиданно хрипы прекратились. «Должно быть, это морской петух», – мысленно предположил Эмиль.
– Ну ладно.
Он спрыгнул с постели и подошел к водоему. Вода оказалась теплой. Времянкин окунулся, смыл с себя предыдущий вечер и оделся во все чистое. Пока он совершал утренние процедуры, морской петух прокричал во второй раз. Эмиль уже направлялся в лимбус, но неожиданно остановился. Он оглядел грот, подошел к водоему, расстегнул ширинку и принялся мочиться в воду.
– Я извиняюсь, конечно. Какие еще варианты у меня были? Ужас как неприлично. Но делать-то нечего, – говорил сам с собой Эмиль.
В этот момент петух прокричал в третий раз. Времянкин быстро заправил штаны и трусцой побежал на встречу с Василисой. Перед самым залом он замедлился. «Постойте, а чего я так несусь? – рассуждал он. – Верю в чудеса? Предвкушаю подарок? Или просто нравится девушка? Может, это обычный флирт, и никакой магии нет и не будет. Самообман – одно из моих любимых занятий. Я смешон. Глупец».
Эмиль вбежал в лимбус. Все пространство сияло от яркого света. В центре зала, прямо напротив скульптуры Посейдона, на высоком постаменте громоздился внушительный трон, сплетенный из тех же белых волокон, украшенный барельефами с морскими коньками. На троне восседала Василиса. Величественный наряд, расшитый драгоценными камнями, жемчужные рясны, утопающие в пышной копне рыжих волос, сверкающий сапфирами лучистый венец и прочие инсигнии соответствовали