2003: 46].
Очень последовательно исходит из единства слова И. А. Мельчук. Точнее, он выделяет и последовательно противопоставляет две единицы, постоянно разграничиваемые в отечественной традиции после классических работ [Смирницкий 1954; 1955]: «слово – это либо словоформа, либо лексема» [Мельчук 1997: 103]. Но эти единицы различаются не по протяженности, а прежде всего степенью абстрактности, лексема – множество словоформ [Там же: 98, 320 и др.]. Впрочем, в некоторых периферийных случаях лексема и словоформа могут по границам не совпадать: аналитические формы входят в состав лексемы, не являясь словоформами, а образования вроде французского du (слияние предлога de и артикля le), наоборот, словоформы, не входящие ни в какую лексему [Мельчук 1997: 320–321]. Однако оба понятия в норме совпадают по границам и отражают разные стороны традиционного понятия слова. Определения словоформы и лексемы [Там же: 175–176, 329] строятся так, чтобы могли максимально учитываться разные признаки, используемые в лингвистике для выделения слов. Определения оказываются сложными, но сам их автор признает, что, например, его определение лексемы может не охватить все реальные случаи [Там же: 333–334].
То есть приходится либо устанавливать иерархию признаков (А. И. Смирницкий), фактически сводя определение к приоритетному признаку, либо выделять некоторый прототип слова, имеющий комплекс признаков, признавая, что реальные слова могут обладать не всеми из них (Р. М. У. Диксон и А. Ю. Айхенвальд, а также В. Г. Гак). В пользу последней точки зрения приводился такой аргумент: «Если какие-то явления, как правило, совпадают, между ними должно быть что-то общее. Это общее и подлежит в данном случае определению» [Шмелев 1973: 42]. У И. А. Мельчука можно обнаружить то и другое: полная иерархия признаков (которых много больше, чем два) не устанавливается, но элементы иерархии иногда прямо формулируются (отделимость словоформы весомее, чем переместимость), иногда вытекают из общего подхода (малый вес фонетических признаков). Но еще заметнее у него последовательное стремление к установлению некоторого бесспорного прототипа слова с последующим рассмотрением спорных случаев, при которых действует лишь часть признаков; большое количество таких случаев приходится специально рассматривать по отдельности.
Данный тип определений уязвим для критики, однако комплексное понимание слова интуитивно кажется едва ли не наиболее разумным; видимо, поэтому оно продолжает существовать. К этому вопросу я вернусь в конце главы.
Вторая группа определений, наиболее многочисленная и разнообразная в лингвистике ХХ в., тесно связана с тем или иным несловоцентрическим подходом. И здесь слово признается универсальным понятием, но в отличие от определений первой группы в них его выделение производится по какому-то единому признаку. Сами по себе эти признаки могут быть разными: синтаксическими, морфологическими, фонетическими, реже семантическими. К этой группе относятся вышеприведенные определения Л. Блумфилда, И. Ф. Вардуля, Е. Д. Поливанова7; у последнего,