религиозным реализмом, а теперь художественным. Кинематограф для художественной драмы и чревовещаний заполнен небылицами, фактические обстоятельства побеждены в нем, побеждено раскрытие деятельности явлений и возникновение их. В признании Лениным кинематографа есть определенное отношение к художественному реализму в предпочтении кинолуча художнику, правды – образу. Отсюда, изобразительный реализм может быть, с точки зрения Ленина, только научным, показательным, как и отчего делается явление и изменяется. Только наука может дать портрет более верный, нежели художество вообще, наука растворит створенное перед зрителем и покажет ему причины, наука это есть действие створения и растворения.
Я не встречал человека, который бы сказал, что все художественные портреты Ленина отвечают действительности, они не растворены и не створены наукой, а она может показать его истинный портрет. Большая действительность его портрета в кинематографе – это внешняя правда, научная – внутренняя, при створении обоих будет портрет. Отсюда, портрета Ленина не существуете художестве, как и других портретов вообще, и поскольку они входят в область эстетической живописи, постольку они удаляются в будущее, в идеальное. Портрет Христа появился тоже в будущем, но портрет ли? Во всяком изображении Христа узнают его и говорят, что да; Христос похож на действительность. Христос молящийся, страдающий, проповедывающий – как живой.
В эти же сюжеты вводят и Ленина: Ленин на трибуне, среди рабочих, теперь он в саркофаге, но не в братской могиле. Художники создали в конце концов действительность Христа, которая не существовала. Создадут и портрет Ленина в будущем. Ленинисты будут убеждены в его художественном образе и примут его за действительный факт. Отсюда, Ленинисты будут видеть своего учителя реальным только в художественном идеальном образе, простая же материалистическая действительность скрылась от них. Его материальная оболочка не поддается художеству потому, что в материи не видели Его. Отсюда, учение Его разойдется с художественным портретом как с религиозной печалью, которой будет противиться одна часть коммунистов. Он, в образе перешедший из материального бытия в святыню, вышел из материалистического коммунизма в духовно религиозный коммунизм, становится выше над материалистическим аланом дела, он укажет материи, как Бог, принять новый строй отношений в имени своем. Образ – вне материи, как отражение вне зеркала, но в зеркале есть образ, это есть то, от чего должны уходить коммунисты, но к чему Ленинисты пришли. Материалистическое бытие в Ленинизме становится священным, преображающимся в быт. Образ становится источником силы, силы духа для того, чтобы воздвигнуть материальные твердыни; в этом дело Ленина. Дух Ленина среди нас. Воздвигая таким порядком материальные твердыни, в них будет жить дух образа как оформленный факт. Материальная твердыня станет храмом, единственным духовным бытием. Ленин пошлет новый дух, он выше над материей, он