сделанном его величеством сегодня?
– Нет, мне ничего об этом не известно, ваше превосходительство, – покачал головой военный министр.
– Это понятно – патент подписан немногим более часа назад. Впрочем, учитывая характер назначенного, вы сможете узнать эту новость у любого лакея, когда выйдете отсюда.
– Но, так как вам, сударь, видимо, есть что добавить к этому известию, я предпочитаю услышать его от вас, – попытался улыбнуться Лувуа.
– С превеликим удовольствием, сударь. Но прежде позвольте спросить вас: подразумевались ли в числе офицерских должностей и те из них, что принято называть придворными?
– Непременно, и даже прежде других.
– Это понятно. Значит, в их число входит и должность полковника швейцарцев?
– Конечно.
– И начальника охраны?
– Бесспорно.
– А также должность капитана королевских мушкетёров?
– О, разумеется, монсеньёр. Но к чему все эти расспросы?
– Меньше всего я жажду попусту отнимать ваше драгоценное время, господин де Лувуа. Но, как вы справедливо заметили, я счёл своим долгом первым уведомить вас о том, что одна из высших офицерских должностей Французского королевства…
Лувуа напрягся в ожидании.
– …должность, которую считают выше пэрства… – продолжал Кольбер, словно не замечая реакции собеседника.
Лувуа окаменел.
– …должность, дающую право первенства над маршалами Франции… – невозмутимо скандировал суперинтендант.
Лицо министра покрылось мертвенной бледностью.
– …и которую много лет занимал покойный граф д’Артаньян…
– Не может быть! – вскричал Лувуа.
– …была куплена бароном де Лозеном.
– Этим гасконским проходимцем, – прошептал молодой человек, стиснув зубы.
– Может, и так, – кивнул Кольбер, сочувственно глянув на товарища по Совету. – Однако мне достоверно известно, что он достойно проявил себя на королевской службе. А что касается родословной, так ведь оба его предшественника – де Тревиль и д’Артаньян – тоже были гасконцами.
– Я говорил вовсе не об этом, – ледяным тоном отвечал Лувуа, – и упаси меня Бог глумиться над происхождением земляка Генриха Четвёртого. Просто я не могу понять, почему король встретил мою инициативу с одобрением, но без… понимания.
– А тут я могу вас просветить, – оживился Кольбер, – барон сейчас в милости, а королю свойственно известное… не легкомыслие, конечно, а скорее великодушие, когда речь идёт о его любимцах. Я даже не удивлюсь, если король сам оплатил патент де Лозена. Припоминаю, что два дня назад его величеству срочно потребовались сто пятьдесят тысяч ливров.
– Но в секрете от меня… – сокрушался Лувуа.
– О, да вы счастливец, сударь, что ещё способны расстраиваться из-за этого. На моём веку были неожиданности поважнее назначения какого-то волокиты. Да вот, кстати, совсем недавно – три недели назад – разве вы не