в рыцари, – сказал Кофельнагель.
– Ну что ты к нему вяжешься? – заступился Галька. – Он будет судья.
– Да, я буду епископ Реттерхальмский! Буду награждать победителей медалями!
– А где медали-то? – заметил Вафля. – Надо сделать…
Медали делались из медных монеток. Монетки клали на рельсы и ждали, когда протарахтит трамвай. Вагоны были не такие тяжелые, как в наше время, – вместо стен и крыши витые столбики и парусиновый навес с бахромой, рост пониже, колеса поменьше, но все-таки они раскатывали денежки в тонкие лепешки. Потом в медных «блинчиках» пробивались отверстия, делались петельки для булавок. Если завоевал победу – прицепляй медаль на голландку и гордись. Правда, гордиться можно было только подальше от родительских и учительских глаз. Взрослые считали, что грешно портить для игры даже самые мелкие деньги. Да и соваться на рельсы считалось опасным делом. Вагоновожатый Брукман не раз грозил оторвать уши тем, кто раскладывал на трамвайном полотне монетки…
– Ну что, накатаем медалек?! – Неугомонный Жук подкинул на ладони два медных гроша. Все зашарили по карманам. У каждого нашлись один-два медяка. Кроме Лотика.
– А Брукман сейчас не ездит, обедает, – сказал Лотик. – Видите, ровно два часа?
Они шли мимо фонтана с солнечными часами. Тонкая тень пересекала мозаичный циферблат как раз на римской двойке. Галька присвистнул:
– Вот это да! Мы в половине второго только лодку взяли. Купались, у мадам Валентины сидели – и все за полчаса!
– Это фокусы мадам Валентины, – хмыкнул Кофельнагель.
Было известно, что Брукман раньше трех часов из депо не выедет. Поэтому решили пока сыграть в перевертыши…»
– Знаешь, что такое «перевертыши»? – Пассажир глянул из-за очков.
– Не-а…
– Сейчас ребята не играют на деньги?
– Ну… бывает. В Лисьих Норах большие парни в карты дулись…
– «Перевертыши» – это не в карты. Монетки кладут столбиком и бьют круглым камушком. Кто какую перевернет – забирает…
– А! Это как в чику!
– Вот именно… Такую они и затеяли игру. У замковой стены, за кустами, чтобы не видели посторонние…
«Обычно Гальке везло, рука у него была меткая. Но в этот раз все медяки выиграл Кофельнагель. Потом он великодушно вернул каждому по денежке. На медаль. Только Лотику не дал. И Гальке. Сказал:
– У тебя же есть «десять колосков».
– Так что же, на рельсы ее? Ты спятил?
– А давай я разменяю ее на десять грошиков! И еще сыграем! Может, отыграешься…
Он хитрый был, Кофельнагель. Знал, как разжигает человека обидный проигрыш. Но Галька сперва ответил:
– Иди-ка ты… – И покосился на Лотика. А тот губы надул и в сторону глядит: поступай, мол, как знаешь, твоя монетка. Кофельнагель сказал:
– Боишься?
– Я?! Да если хочешь знать, я мог бы тебя в два счета обставить! Просто у меня сперва рука подвернулась, а после…
– Ты не хвастайся, а разменяй да играй! И десять грошиков твои будут, и «колоски» отыграешь! С портретом «Хранителя». Ха-ха…
Галька