упал бы в обморок или хотя бы закричал: «Какого хрена?!», но к этому моменту в летающих енотах и орущих дома людях для Лизы уже не было ничего необычного, так что она пожала плечами и продолжила готовить.
Позже Лиза позвонила мне, чтобы рассказать эту историю, и я пообещала купить Гэби пони за то, что она за нас отомстила, однако позже мне стало немного жалко нашего отца, потому что никто с таким высоким давлением, как у него, не заслуживает того, чтобы проснуться под пристальным взглядом пустых глазниц мертвого енота, который поглаживает тебя по щеке. С другой стороны, опять же, приносить ребенку изувеченную белку в коробке из-под крекеров тоже не совсем здравая идея, так что, полагаю, мы практически в расчете.
Кстати сказать, я не смогла найти фотографию Стенли, изувеченной белки (наверное, потому что идея сфотографировать беличий труп приходит всем слишком поздно), однако у меня есть фотография, на которой мой папа кормит из бутылочки детеныша дикобраза, лежащего в запасной шине, и мне кажется, что она будет к месту и даже немного оправдает моего отца. Правда, я только что заметила, что отец держит дикобраза ручкой от малярного валика, и по всей шине следы от краски. Так что вполне вероятно, что он кормит дикобраза малярной краской. Это маловероятно, но, впрочем, в нашем доме происходили и куда более странные вещи.
Только родителям не говорите
В детстве почти каждые выходные родители моего отца, которые родом из Чехословакии, забирали нас с сестрой к себе домой в соседний город. Моя бабушка была одной из милейших и терпеливейших женщин, которых только посчастливилось видеть этой планете. Подозреваю, подобным образом о своих бабушках думают почти все люди, но она была женщиной, которая, если на нее надавить, называла Гитлера «несчастным человеком, которого, наверное, в детстве слишком мало обнимали», а про Сатану говорила только: «Я не фанатка».
Казалось, мой дедушка видел в чрезмерной жизнерадостности своей жены вызов в свой адрес, и поэтому пытался компенсировать ее влияние на мир, выходя из себя по любому поводу. Будучи в хмуром расположении духа, он и мухи бы не обидел, однако мы всегда расступались перед ним, когда он расхаживал по дому, что-то бормоча себе под нос на чешском (наверное, о том, как бы он хотел, чтобы у него была трость, которой он мог бы лупить людей). Бабуля всегда смотрела на него с любящей улыбкой и терпеливо решала проблему, которая вызвала его раздражение в данный момент, а нас тихонько выпроваживала из комнаты до тех пор, пока он не посмотрит серию «Бонанцы» и не успокоится. Не знаю точно, в какой степени ее сверхчеловеческое терпение объяснялось именно любовью, а в какой – инстинктом самосохранения.
Согласно нашей семейной легенде, когда моей двоюродной прапрабабушке было за тридцать, ее муж вонзил ей в затылок гвоздь прямо за завтраком, после чего закопал ее на заднем дворе. Мне сказали, что в те времена это было совершенно кошерно. В смысле, похороны на заднем дворе. А не вся эта история